Гретхен

в которой Гретхен видит дурные сны, а потом так плохо себя чувствует, что весь день идет кувырком

Ночью Гретхен спала ужасно. Ее мучили какие-то совершенно несуразные сны. Сначала ей приснилось, будто она в очень странной школе. Мама там была ее соседкой по парте, учительницу звали Мари-Луиза, а папа, вроде как директор, сидел на задней парте и следил за ходом урока. Мама-ученица выстрелила из рогатки в папу-директора и попала ему пулькой прямо в нос, а папа-директор решил, что виновата Гретхен, и наорал на нее. Учительница Мари-Луиза хохотала от этого до упаду. А Флориан Кальб, который учился в том же классе, не отставал и долго заливался с ней хором дурацким смехом.

Потом Гретхен приснилось, будто она холодной зимой стоит посреди пустынной заснеженной долины. Справа, у самого горизонта, виднелось голое дерево, слева – еще одно, точно такое же. И почему-то – Гретхен потом никак не могла вспомнить почему – в стволе одного из этих деревьев была спрятана вся ее одежда. Вот только в каком – она не знала. Дрожа всем телом и стуча от холода зубами, она в отчаянии смотрела на бескрайнюю снежную пустыню. И тут невесть откуда появилась всадница – юная дама на коне, явно из благородных: все ее платье и попона лошади были усеяны вышитыми княжескими коронами. Проезжая мимо Гретхен, дама бросила в ее сторону взгляд, исполненный презрения, и, слегка наклонившись к ней, с отвращением сказала:

– Прикройся, бесстыдница! Жертва чужих инстинктов!

Потом был еще один странный сон. Дело происходило у них в гостиной. Из люстры вытекала белая пена. Мама стояла под люстрой с кальсонами профессора в руках, ловила хлопья пены, чтобы оттереть грязные пятна на кальсонах, и при этом пела какую-то грустную, но очень красивую песню. Сама Гретхен лежала в ванне под обеденным столом. В ванне было довольно тесно, потому что там сидел еще и папа. Он выпростал из-под пенного одеяла руку с пистолетом и прицелился в люстру. Гретхен хотела крикнуть маме, чтобы та отошла в сторону, но не получилось. Кричать она не могла, потому что рот у нее был заклеен жевательной резинкой.

И таких дурных снов было в эту ночь еще не меньше десятка. В промежутках Гретхен просыпалась, лежала с открытыми глазами, вся в поту, и боялась заснуть. Ей было страшно опять очутиться в плену дурацких сновидений. Но Гансик с Магдой так сладко сопели в своих кроватях, что Гретхен, убаюканная этим мерным сопением, начинала подремывать, потом проваливалась в сон и оказывалась во власти очередного кошмара.

Утром она встала с опухшими веками и черными кругами под глазами. Покачиваясь, вышла из детской и тут же врезалась в папу, который направлялся в туалет. Папа успел ее подхватить, иначе бы Гретхен наверняка шлепнулась на пол. Внимательно посмотрев на дочь, папа воскликнул:

– С ребенком что-то не то! Ребенок болен! Едва на ногах стоит!

Из кухни выскочила встревоженная мама. Почти одновременно из ванной комнаты выбежали Гансик и Магда, которых разбирало любопытство.

– Гретхен, ложись-ка ты обратно в постель! – сказала мама. – Похоже, ты все-таки простудилась. Горячая ванна, видно, не помогла!

– Я тоже простудилась! Мне тоже нужно в кровать! – заверещала Магда и побежала в детскую, но мама поймала ее на полдороге и отправила назад умываться. Папа, поддерживая Гретхен, осторожно повел ее по коридору. Как будто она была смертельно больна! Гретхен, совершенно невыспавшаяся и несколько ошарашенная неожиданным всплеском отеческой заботы, покорно дала уложить себя в постель.

– Давай, золотко, – тихонько ворковал папа. – Ложись, я тебя сейчас укрою как следует, и скоро все пройдет!

Папа укутал Гретхен одеялом до самого носа и нежно погладил по голове. Потом повернулся к маме, которая с удивлением наблюдала за происходящим с порога:

– Видишь, Гретхен заболела! Что молчишь? Или тебе уже все равно?

Мама на это ничего не сказала.

– Ребенок нуждается в уходе! Надеюсь, хотя бы это ты понимаешь?

Мама опять промолчала.

– Но если твой поганый профессор тебе важнее, то иди к нему! Пусть дочь тут одна валяется!

– Ах, вот в чем дело! – Мама скрестила руки на груди. – А я-то все понять не могла, с чего это ты вдруг такой заботливый стал! – Она смотрела на папу с нескрываемым презрением. – Обычно ты даже не замечаешь, когда дети болеют, тебе хоть корь, хоть ветрянка – всё до лампочки!

Папа старательно подоткнул Гретхен одеяло со всех сторон.

– У нее наверняка температура! – сообщил он. – Вон глаза какие мутные!

– Может, скорую вызвать прикажешь?! – саркастически спросила мама.

– Ей нужны компрессы! И чай. Порядочная мать знает, что в таких случаях положено делать! – проговорил сухо папа, еще раз поправил одеяло и вышел из детской.

Мама села к Гретхен на край кровати.

– Ты что, действительно так плохо себя чувствуешь? – мягким голосом спросила мама.

Гретхен закрыла глаза и призналась, что сама не понимает, как себя чувствует. Знает только, что ужасно спала и что всю ночь ее мучили кошмары.