Греция. Лето на острове Патмос

Во-первых, радостные новости о моем романе я получил как нельзя кстати, поскольку у меня подходили к концу деньги, которые я взял с собой на лето. В январе начал расти рынок ценных бумаг, и безмятежные дни, растягивающиеся где-то на месяц после Рождества, я просидел голый по пояс у нас на террасе, перелистывая страницы с котировками в «Интернешнл геральд трибьюн». Я размышлял о том, что один день проживания в Ливади мне обходился примерно в пять долларов. Я вложил в акции десять тысяч, и они сейчас росли в цене. Каждый день торгов на Нью-Йоркской фондовой бирже приносил мне около пятисот долларов.

Летом все продолжилось в том же духе, и в августе, когда стало ясно, что Даниэлла беременна, мы тут же приняли решение, что она будет рожать.

Дела шли в гору, мы любили друг друга, и нас радовала мысль, что тогда как остальные туристы возвращаются к работе, мы остаемся в Ливади, чтобы жить так, как они даже и не мечтают. Более того, у нас имелись деньги. Не слишком много, но достаточно для того, чтобы жить, ни в чем себе не отказывая.

Таким образом, все, включая беременность Даниэллы, шло так, как и должно было быть.

Даниэлла сильно изменилась. Когда мы начали жить вместе, она была худенькая, как модель, и подвержена приступам астмы, болезни, доставшейся ей по наследству. Когда она забеременела, нет, пожалуй, даже раньше, приступы астмы начали становиться все слабее и постепенно сошли на нет. Теперь, когда на ее щеках горел румянец, Даниэлла время от времени принимала командование на кухне и готовила блюда, которые стряпала ее мать, родившая пятерых детей.

Ну а я, будущий отец, пробуждаясь каждое утро, устремлял взгляд на противоположный конец долины, туда, где стоял заброшенный двухэтажный домик. Пакет моих акций постоянно рос в цене. Сначала с десяти тысяч он подскочил до двадцати, потом до двадцати пяти, затем до тридцати пяти, за счет дробления акций, и наконец, когда я вышел из игры зимой (как оказалось, в самое время), на моем счету оказалось сорок тысяч, которыми я мог распоряжаться как хотел.

Когда я сказал Даниэлле, что собираюсь купить домик, она, уже находившаяся под впечатлением моей деловой хватки (зовущейся на самом деле чистым везением) и, возможно, будучи слегка ошарашенной безумием моей затеи, только сказала: «Как хочешь».

Я позвонил Мелье спросить, может ли она нам помочь. Деятельная гречанка тут же отправилась в путь. По существу, она и сама давно подумывала прикупить себе что-нибудь на Патмосе, так что мой звонок оказался как нельзя кстати. Особенной удачей явилось то, что семья, владевшая приглянувшимся мне домиком, также располагала какой-то недвижимостью в Хоре.

У жителей Ливади было в ходу два названия домика, который я себе присмотрел. Его называли пиргос, что значит «башня», поскольку он являлся единственным двухэтажным зданием в долине, и Комненус, по фамилии семейства, им владевшего. Семья, являвшаяся потомками византийских императоров, перебралась в Хору, после того как Константинополь (современный Стамбул) был взят турками в 1453 году. В Хоре она жила и процветала, а в Ливади приезжала на лето. Теперь во всем семействе осталось только два человека — брат и сестра преклонных лет, до сих пор занимавшие особняк в Хоре. Домик в Ливади стоял всеми забытый. Туда время от времени заглядывал лишь крестьянин сосед, за небольшую плату обрабатывавший землю, принадлежавшую семье Комненус.

Чтобы в подробностях описать, через что мы прошли, чтобы приобрести этот домик, мне пришлось бы сесть за еще одну книгу. Как выяснилось, у семейства Комненус имелось тридцать пять наследников, разбросанных по всему земному шару, от Милуоки до Австралии. Страшно вспомнить, что мы только с Даниэллой и Сарой, которую она тогда носила, пережили за это время. И угрозу выкидыша, и автомобильную аварию, когда автобус разбился в Афинах, и поездку через всю Турцию, чтобы проставить в наши паспорта новые визы взамен истекших… Мы чуть не утонули в море, когда попали в шторм, пытаясь вернуться зимой на Патмос, наняв рыбацкую лодку. Кроме того, Сара родилась на месяц раньше, видимо решив, что утроба матери слишком опасное для нее место.

Помимо всего прочего, после того как дом перешел к нам в собственность, предстояло потратить немало усилий, чтобы сделать ремонт — иначе жить там было просто невозможно. Рабочие, которых мы наняли, чтобы починить крышу, террасу на втором этаже и стены, ковырялись, скажем, четыре дня подряд, после чего исчезали на месяц, а то и больше, сетуя то на плохую погоду, то на данное ранее обещание закончить прежнюю работу. В том же самом стиле работали и электрики с водопроводчиками из Скалы, и столяр и стекольщик из соседней долины под названием Камбос.