Грезить в Городе Печалей

Синклер выключил программу, мгновение просто глядел на пустой экран. 

— Мне не хватает стольких вещей, и людей, — сказал он и добавил, — но такова жизнь. Все время стремится вперед. 

— Мне жаль, — начала было Кэтрин. 

— Нет, — улыбнулся он, — спасибо. Это действительно прекрасный подарок. Как видишь, у меня здесь не так уж много развлечений. 

Сакай подошла к книжным полкам и достала две книги, которые, как она заметила, были написаны на английском языке. 

— Марк Аврелий? Ты это имел ввиду? — спросила она, положив книгу обратно. Взяла другой том и открыла наугад, не удивившись, что книга открылась на поэме Теннисона „Улисс”. 

— Признайся, Джефф, неужели это все, что ты читаешь из всех этих прекрасных стихов? — поддразнила она его. 

Он взял книгу из ее рук с притворным негодованием и положил на полку. 

— Я думаю, тебе известно, что все остальные стихи я помню наизусть. 

— Но разве книга может все время открываться на „Улиссе”? — продолжала поддразнивать она. 

— Признаюсь, что с тех пор, как прибыл на Минбар, я читал и слушал ее чаще, чем обычно. 

— Полагаю, если мы поженимся, мне надо быть с тобой более откровенной, — сказала Кэтрин шутливо. — Меня никогда не трогала эта поэма. Думаю, что она довольно оскорбительна для Пенелопы — ведь там ее называют „старой женой”, а Улисс думает только о своих друзьях, оставляя ее позади. 

Синклер снова взял ее за руки. 

— О, нет. Только не после того, через что они прошли, чтобы снова быть вместе. Он оставил ее однажды и тем самым совершил ошибку, которую никогда больше не повторит. 

Синклер наклонился и нежно поцеловал ее, а потом продолжил: 

— Когда он сказал, что „уплывет за горизонт”, чтобы „искать новые земли”, будь уверена, что на сей раз Пенелопа поплывет вместе с ним. Обещаю тебе. 

Он прижал Кэтрин к себе и еще раз поцеловал, на сей раз дольше и с большей настойчивостью. 

— Я не знаю, согласился бы с тобой Теннисон, — сказала она между поцелуями. 

Синклер улыбнулся. 

— К черту Теннисона! 

Он подхватил ее на руки и потащил через комнату по направлению к спальне. 

— Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты так делаешь, — сказала она, шутя лишь наполовину. 

— Боюсь, что мы будем анализировать поэзию всю ночь, — он опустил ее на кровать, — Думаю, что лучше заняться нашей собственной поэзией. 

— О, Боже! — засмеялась Кэтрин, — Если бы только эти минбарцы, которые относятся к тебе с таким благоговением и уважением узнали, каким банальным ты можешь быть. 

— Именно поэтому ты и нужна мне здесь, — ответил Джефф, целуя ее, — Когда к тебе относятся как к святому, это несколько утомительно. Это было бы невыносимо, если бы здесь не было кого–то, с кем можно поговорить, того, кто знает и любит меня так, каков я есть. 

— Кто–то, кто был бы полностью откровенен с тобой, — сказала она поддразнивающе, — Кто бы ставил тебя на место. 

Синклер засмеялся. 

— Бог свидетель, у тебя никогда не было с этим проблем. Это одна из причин, по которым я тебя люблю. 

— Ну, мы так и будем болтать всю ночь, — спросила Кэтрин, — или займемся какой–нибудь поэзией? 

Синклер улыбнулся и ничего не ответил. 

Глава 20

вкоторой Синклер вспоминает годы учебы в Академии, а ворлонец пытается читать ему нравоучения

— Митчелл! Уходи! Уходи! 

— Ну уж нет! Только не так! Если уж мне суждено погибнуть, то я прихвачу вас, ублюдков, с собой!.. 

— Кто вы? Зачем вы это делаете? 

— Совет вынесет свой приговор. 

Деленн. Ратенн. Расин. Дженимер. Нерун. Турвал. Венак. 

Кош. Улкеш. 

Вален. 

Легендарный минбарец одиноко стоял в круге света. 

Как он узнал, что это Вален? Он пытался разглядеть его, но не мог. Но он знал, что это Вален. 

Вален поднял Трилюминарий. Камень в центре вспыхнул. 

Вален поднял зеркало. Синклер заглянул туда — и человек Джеффри Синклер посмотрел на него оттуда. Он поднял глаза, чтобы спросить Валена, но минбарец исчез. 

Он увидел Улкеша. И Коша. 

— Ты тот, о ком мы говорили. 

— Не забывай, кто ты на самом деле. 

— Джефф! 

Это был голос Кэтрин. Он обернулся и увидел ее, стоявшую чуть дальше от круга света, наполовину скрытую тенью. Рванулся к ней, желая удержать ее, но она отпрянула от него с недоуменным лицом. Что–то не так? Внезапно он понял. Подняв руку, он нащупал минбарский гребень, выросший на его голове. 

— Нет! 

— Джефф! Джефф. Все в порядке, Джефф! 

Синклера вздрогнул, пытаясь проснуться. Он почувствовал руки, пытающиеся удержать его, и голос, успокаивающий его. 

— Все в порядке. Это всего лишь сон. 

Голос Кэтрин. Он открыл глаза и увидел, что она тревожно смотрит на него. Вздрогнув, он прижал ее к себе. 

— Извини, — сказал он. 

— Не надо извиняться, — ответила Кэтрин, отбрасывая прядь волос с его лба, — Это все тот же проклятый сон? 

— О, как обычно. 

Она не поддалась на его бодрый тон. 

— Они действительно стали хуже? И так каждую ночь? 

— Нет, не каждую. Иногда я не помню, что мне снилось. 

— Может быть, ты хочешь об этом поговорить? 

— Нет, я думаю, что этого достаточно для одной ночи, — Синклер поцеловал ее, — Тем более, скоро вставать. 

— Разве? — Кэтрин огляделась в темной комнате. — Этого не может быть!