Грезы

Взглянув на отца, я увидел его улыбку и понял, что он нанес мне роковой удар.

Я услышал, как отец говорит ей «теперь ты бессмертна, моя красавица», и тогда я понял, что это правда. Моя жена была «Женщиной в конце тропы», а человек, спавший с ней, мой собственный отец. Моя жизнь кончилась. Он захотел получить мою жизнь; он забрал ее, переспав с женщиной, которую я любил больше всего на свете, и все-таки не был этим удовлетворен. Ему хотелось сделать свой жестокий поступок известным всему миру. Чтобы весь мир увидел, как он погубил мою жену, мою Мойру, женщину, которую он назвал Эйлин в этой проклятой книге.

Шон повернул голову. Он посмотрел на Сасс сквозь сгущающуюся темноту. Она надеялась, что он не видит слез, текущих по ее щекам. Что не видит жалости, а только сочувствие. Шон показался ей таким ранимым. Как нелегко ему было заканчивать свою историю, как ей хотелось, чтобы он этого не делал.

— Он умер год спустя. Мойра умерла еще раньше, покончив с собой. Она была всего лишь деревенская девушка, настолько потрясенная позором, который навлекла на себя и на меня. Она больше не могла пройти по деревне с гордо поднятой головой и выбрала смерть. Она освободила свою душу и теперь летает над деревней, некоторые даже говорят, что она им являлась. Видите ли, ее нельзя было похоронить на кладбище, ведь церковь безжалостна к самоубийцам. И теперь ее бессмертная душа обречена на вечные страдания.

Шон замолк, слезы застыли в его глазах, готовые прожечь дорожки на щеках.

— А вот я не стал лишать себя жизни. Ее у меня забрали быстро и жестоко в то солнечное утро. Как мне хотелось, чтобы я умер в тот самый день. И теперь, прожив уже столько лет мертвым, я еще больше жалею об этом. Я правду говорю, Сасс… Правду.

С этими словами Шон Коллиер закончил свой рассказ.

Сасс спокойно встала и подошла к нему. Она обхватила ладонями его щеки и заглянула в глубину его глаз, где стояли так и не пролитые слезы. Наклонившись, Сасс обняла Шона Коллиера и стояла. Огонь вспыхнул и снова погас.

Все было позади.

6

Особняк Сасс точно соответствовал ее положению суперзвезды. Построенный на участке в шестьдесят акров, с запада он омывался океаном. На частный пляж, нужно было спускаться по шаткой лестнице, извивающейся вниз по крутому склону, заросшему кустарником. Владения Сасс граничили с особняком продюсера на севере и страхового магната на юге. На востоке шумело Тихоокеанское прибрежное скоростное шоссе, оживленная транспортная артерия, проходившая так или иначе вдоль всего штата. Впрочем, обитателей дома это почти не интересовало. От шоссе до дверей особняка Сасс вела длинная и извилистая дорога. Едва машина сворачивала со скоростного шоссе, как его шум и суета оставались позади.

Отдавая дань калифорнийскому стилю, особняк тем не менее отличался изысканным вкусом. Широко раскинувшийся дом был белым, как жемчуг, с рисунком ступеней, вызывающим в памяти холмы Монако, испещренные гипсовыми плитками. Два изящных окна по обе стороны от двери из грубо обработанного дерева. Над дверью — полукруглое оконце на высоте десяти футов. Вся дверь была обита гвоздями со шляпками размером с кулак. Сасс увидела эту дверь в Марокко во время съемок; это произведение прикладного искусства составляло предмет ее гордости. Сасс находила ее замечательной и, каким бы напряженным ни оказывался день, всегда радовалась при виде этой замечательной двери.

Впрочем, красота и элегантность фасада не шла ни в какое сравнение с задней частью дома, поистине потрясающей, поскольку она состояла из колоссальных стеклянных плоскостей, поднимающихся на высоту двух этажей. Окна первого этажа выходили в изумительный сад, смотрели на бассейн в форме ромба, беседку и гостевой флигель, в миниатюре повторяющий большой дом. Со второго этажа можно было любоваться небом и океаном, а ночью созерцать звезды, и это было поистине незабываемым впечатлением. Сасс чаще всего уединялась именно на втором этаже, когда хотела прочесть сценарий, обдумать характер своей героини, помечтать о будущем. Она даже Курта редко приглашала к себе в эту небесную комнату. Она любила смотреть отсюда на облака и небо. Единственное, что, на взгляд Сасс, портило вид, это высокая стена, увенчанная колючей проволокой, огораживающая ее владения.

И когда Сасс глядела в огромные окна, свернувшись на одном из бледно-голубых диванов, поставленных по обычаю в центре комнаты, то старалась не замечать стену. Она надеялась, что природа в скором времени закроет ее цветами и лианами, и тогда можно будет делать вид, что находишься в раю.

Дом был прекрасен днем, но ночью он выглядел просто фантастически. Искусно размещенная подсветка бросала тени на чудесный сад, создавала яркие пятна в бассейне и на извилистых дорожках, разбегающихся по всему участку. Если добавить к этому звуки музыки и смеха, то дом Сасс Брандт мог показаться поистине сказочным. Как раз таким он и был в этот вечер.