Грезы Афродиты

— Только я? — одернула руку Эмили. — Я же сказала, мне это не нужно.

— Я бы не спешил с решением. Ведь я не сказал главного… — Майкл ехидно поднял бровь. — Иммунитет можно подарить… Например, тому, кто стал жертвой твоей извращенной мести.

«Вот скотина-то! Даже и не думай, урод! Билла я и так спасу, когда тебя посадят, свинью!» — тут же с ненавистью подумала Эмили.

— Я не считаю, что кто-то стал моей жертвой, — уверенно выпрямилась она.

— Правда? — Майкл щелчком пальцев подозвал одного из охранников и взял у него планшет. — А как же он? — Хозяин клуба с улыбкой показал вид с камеры над клеткой Билла. — Униженный и растоптанный твоей и только твоей самовлюбленностью…

Сердце Эмили упало, а по телу промчалась дрожь.

— Строила из себя невинную и обиженную жертву, а сама? — Майкл сделал паузу и посмотрел на застывший взгляд Эмили в ноутбук. — Сама же ты поступила еще подлее и бессовестно вонзила нож прямо в его спину. В спину человека, что рисковал ради тебя всем. Из-за тебя он там. Только из-за тебя.

Вид на клетку с Биллом сейчас, словно неумолимое торнадо, обрушился на совесть Эмили. Он неистово выдирал из души сочувствие и сострадание. Врезался острыми потоками вины в ее измученное сердце и, будто садист, выкручивал его наизнанку. «Что же я натворила! Что я наделала!» — прозвенело тревожным гонгом в голове журналистки.

— Билл… — прошептала под нос Эмили.

— Это последствия. Последствия твоих и его поступков, — выключил трансляцию Майкл. — Но ты… и только ты можешь стать Афродитой года и все исправить. — Глаза его заблестели. — Спасти его.

— От чего? — Эмили, не скрывая волнения, посмотрела на Майкла.

— От смерти, — издевательски шепнул он ей на ухо.

Слова хозяина клуба ледяной тьмой проскользили по всем нитям натянутой уже до предела души Эмили. Они сплетались в огромный ком, застревали в горле, учащали пульс и срывали дыхание. Холодная дрожь, что переросла в мандраж, расползалась по всему ее телу, как раковая опухоль, и лишала журналистку любой возможности сопротивляться. Противиться злому року и наказанию за превращение своей свободы во вседозволенность, за потакание ненависти, за эгоизм, за осквернение любви и веру… веру в собственную непогрешимость.

— Если я… — Эмили пыталась проглотить застрявший в горле ком, но сухость во рту не давала. — Если соглашусь?

— Отпустим и передадим твой иммунитет ему, — спокойно ответил Майкл.

— А со мной… что со мной будет? — тихо спросила Эмили.

— Ты правила не нарушала, так что… — Майкл развел руками.

— Что я должна делать? — обреченно смирилась она.

— Пройти на алтарь Афродиты и не сопротивляться ничему в течение часа, — сверкнул улыбкой Майкл.

— Чему… чему не сопротивляться? — Эмили испуганно посмотрела в глаза хозяину клуба.

— Желаниям гостей. — Он протянул вперед руку, приглашая ее пройти к пьедесталу. — Его жизнь в обмен на твою сексуальную покорность. Решай.

Тело Эмили не слушалось, ей хотелось провалиться сквозь этот чертов пол. Исчезнуть. В голове царила пустота. Мысли словно испарились, как и понимание, зачем она тут, зачем она сюда пришла. Сейчас она не могла думать ни о чем — ни о нимфах, ни о Мэй с Нино, ни о Софи, ни о сраном повышении, ни о чем, кроме предстоящего насилия над ее телом и страха. Страха за то, что не справится, убежит или потеряет сознание и тем самым обречет Билла на смерть. Не выдуманную в больном сознании, а настоящую, холодную смерть.

— Идешь? — продолжал держать руку в направлении пьедестала Майкл.

Эмили еще раз окинула помутневшим взглядом гостей в жутких костюмах, понимая, что потенциально каждый… любой из них может оказаться тем, кому нельзя отказать. Тем, кто вконец перечеркнет все ее достоинство и честь. Ее жизненное кредо, что было обольстительно убаюкано наставлениями Жюстин и Лукреции, раздавлено предательством Эрика, поругано поступком Билла и надломлено необъяснимым желанием члена Феликса. Ее жизненное кредо…

«Я не смогу… Просто не смогу… Но как потом жить? Как? Зная, что я и только я буду виновата в его смерти… В смерти того, кого… я, видимо, по-настоящему люблю…» — обреченно подумала Эмили и вложила дрожащую ладонь в руку Майкла.

Секунда, снова эта секунда, что раскалывает мир на до и после, что превращает миг в сраную вечность. Мгновение, когда все твое прошлое и вся твоя жизнь перестает существовать и заменяется только будущим, которое не наступило, которое, может быть, не наступит, но теперь оно и только оно и есть вся твоя жизнь.

Каблук Эмили плавно опустился на ковровую дорожку, а затем еще и еще. Перед глазами стояло лишь кровавое пятно статуи и место, что рисовало в сознании образы сатанинских плясок перед ее беззащитным и обнаженным телом. Силуэты жутких теней в голове мысленно превращались в мерзкие и грязные терзания ее плоти. Они повторялись по кругу и, даже не начавшись, уже ощущались бесконечным циклом из девяти кругов ада. Надежда Эмили умерла…