Грезы любви

Ричард подошел поближе и немного помолчал, восхищаясь красотой статуи.

— Это сделали вы? — спокойно спросил он.

— Сделал — что? — слегка нахмурился Джеймс. Старик часто заморгал. — А… Если ты имеешь в виду оружие, то да, — вспомнив, сказал он.

— Да, оружие, — с пафосом ответил Ричард. — Так, значит, это правда, что вы меня предали?

Ричард сжал кулаки. Ему хотелось задушить человека, которого раньше он почитал. Но он понимал, что если поднимет руку на священника, то никогда не сможет себе этого простить.

Отец Джеймс, шаркая ногами, прошел вперед. Ричард нехотя последовал за ним. Старик миновал надгробие матери Ричарда и остановился возле саркофага его отца, на крышке которого было мраморное изваяние Хью Эвери, изображающее его во весь рост, как живого. Казалось, что Хью прилег отдохнуть и в любой момент может встать. Джеймс положил руку на лоб статуи, с любовью разглядывая мраморное лицо.

— Ричард, я любил твоего отца как сына. Дорогой мой Хью…

Ричарда это не растрогало.

— Сейчас ни к чему воспоминания. Зачем вы это сделали? Я ведь так доверял вам.

— Ричард, я обещал твоему отцу, что присмотрю за тобой.

Старик посмотрел на Ричарда измученным взглядом, на его подслеповатых глазах были желтые наросты катаракты. Казалось, жизнь в нем чуть теплилась. «Странно, — подумал Ричард, — как я раньше не замечал, что Джеймс так стар?» Сейчас граф увидел старика совсем в ином свете, хотя раньше даже и не задумывался, сколько священнику лет. Ричард видел перед собой очень старого человека, которому осталось недолго жить, и попытался немного смягчить свой гнев.

— Ричард, твой отец хотел, чтобы ты жил, имел детей, которые продолжат его род. Этого могло бы не случиться, если бы я позволил тебе умереть в бессмысленной войне против церкви. Я думал, без оружия ты отложишь войну, но, как видно, просчитался.

— И это все? А может, вы использовали мою исповедь, чтобы помочь другому священнику? Я рассказал об оружии во время исповеди, и вы все это передали епископу Джорджу. Да это же самое гнусное предательство!

— Нет, глупый мальчишка! — возразил Джеймс. Его глаза выражали мудрость. — Да о чем ты можешь судить в твои-то незрелые годы? Я так много прожил на этом свете и знаю, что умереть за землю — это так же глупо, как свалиться с лошади и разбить голову о камень! И если ты умрешь молодым, какой от этого будет прок? Я вообще не вижу никакого смысла в войнах. Какая может быть слава победителю, стреляющему из ружей и пушек? На таком большом расстоянии он ведь даже не видит, в кого стреляет, в храбреца или труса. Я всем сердцем ненавижу войны, так же, как и твой отец.

— Джеймс, вы помогли моему смертельному врагу. Бог накажет вас за это.

— Для меня важнее всего, что ты жив. Ричард, я ведь обещал твоему отцу беречь тебя.

— Так я сейчас же отправлюсь на войну в Нормандию. Там меня могут убить. Джеймс, войны не кончаются. Вы об этом подумали?

— По крайней мере, Генрих может победить в этой войне. Против церкви же воевать бесполезно.

Ричард злобно рассмеялся.

— Так… Если есть надежда на победу, то и священник может пойти на компромисс. — Все это звучало странно и нелепо. Ричард глубоко вздохнул. — Вы знаете, что лолларды выступают против войны? Я им даже завидую. Пусть эта вера привела их к смерти, но уж они-то не пойдут на компромисс.

Ричард коснулся холодной мраморной руки отца, помолчал и, повернувшись, направился к выходу.

— Ты меня простишь, Ричард? — Голос был тихим и слабым, как и сам старик.

Ричард обернулся, размышляя над его вопросом.

— Чтобы простить вас, надо вновь научиться чувствовать. Мое же сердце очерствело. Очень жаль, но я не могу.

Старик закивал головой, как будто другого ответа и не ждал.

— Ну, тогда…

— Я бы оставил вас с миром, Джеймс, если бы это касалось только меня одного. Но из-за вас погибли мои солдаты. Поэтому вы покинете мой замок и никогда больше сюда не вернетесь.

Следующие пять дней были для Ричарда сплошным кошмаром. Ему казалось, что земля горит под ногами. Он велел отцу Джеймсу вернуться в монастырь Святого Варфоломея в Лондоне. Затем оповестил стражников короля, что те могут забрать лоллардов. Но Ричард не испытывал удовлетворения, как обычно бывало после принятия твердого решения, наоборот, он был крайне раздражен.

Королевские стражники приехали в один день с Роджером, который собирался проводить Тэсс к сестре Ричарда. К несчастью, случилось так, что Тэсс стояла на высокой стене башни, ожидая кузена, и видела, как увели лоллардов, закованных в цепи.

Тэсс была как сказочная фея, недоступная, но влекущая к себе. Как глупо было надеяться, что супружеский союз, основанный на политических интересах, породит что-либо, кроме ненависти. После первой встречи Ричарда и Тэсс она всегда будет питать к нему скрытую злобу. И вообще надо быть полным идиотом, чтобы ждать от женщины большего, чем, к примеру, от Элсбес. Таковы были невеселые мысли графа.