Грезы Мануэлы

— В таком случае я полностью в ваших руках. Но имейте в виду, что я никогда не занимался такими вещами.

— Да, доктор Вилья, — сказала Бернарда. — Но не забывайте, что вы делали другие вещи, которые не идут ни в какое сравнение с тем, что я вам предлагаю теперь.

— Ладно, сеньора. Не будем об этом. Так что же мне делать дальше?

— Вы должны записать на прием сеньора Салиноса.

— Когда и на какое время?

Бернарда задумалась.

— Ну, хотя бы на вторник, вечером.

Доктор Вилья достал блокнот и сделал в нем пометку.

— Я записал его на вторник. Восемнадцать часов. Вас это устраивает?

— Вполне.

Доктор встал.

— В таком случае будем прощаться.

— Пожалуй.

Бернарда спрятала свои бумаги в сумочку.

— Можно взглянуть? — спросил доктор, кивнув на них.

— Не стоит. Не беспокойтесь, они будут находиться в надежных руках.

В глиняной вазе на прикроватной тумбочке стоял огромный букет роз. Благоухание разносилось по комнате. В блеклом утреннем свете розы казались какими-то пришельцами из космоса. От малейшего дуновения ветерка, который проникал сюда через открытое окно, цветы покачивались, и казалось, что они о чем-то беседуют между собой.

Мануэла улыбнулась и перевела взгляд на мать.

— Ты прекрасно сегодня выглядишь, — ласково заметила Мерседес.

— И ты, мама.

— Спасибо, дочка! Но я уже старею, а ты молода. Прекрасно быть молодым, правда?

— Да, мама. Но и ты еще совсем не старая. Я тебя так люблю. И папу.

Мерседес задумчиво уставилась в окно.

— Почему бы тебе не поездить верхом? — спросила она у дочери.

— Мне не хочется сегодня.

— Напрасно. Ведь это так хорошо, промчаться утром по окрестным полям, попрыгать через ограды, через лужи…

Мануэла громко рассмеялась.

— Ты шутишь, мама? Или никогда не ездила верхом?

— Почему? Ездила, дочка, — задумчиво сказала Мерседес. — Но это было так давно! Еще в детстве. С тех пор я уже никогда не садилась в седло.

У Мануэлы загорелись глаза.

— Как интересно, мама! Расскажи, какой ты была тогда?

— Я уже плохо помню. Ничего интересного. Была такой же шалуньей, как и ты.

Мануэла опять рассмеялась. Ее смех был по-детски звонким и чистым.

— А где Руди? — спросила Мерседес. — Ты его сегодня не видела?

— Нет.

— А не врешь?

— Почему я должна знать, где Руди?

— Ну, не знаю. Вы все время вместе, и он постоянно следует за тобой.

— Ай, мама! Что ты такое говоришь!

Мерседес погладила дочь по руке.

— Ты успокойся, Мануэла, но кто угодно сказал бы, что вы влюбленная пара.

Мануэла покраснела:

— Все не так, как ты думаешь, мама.

— Что? Руди не нравится тебе?

— Нравится. Но я не хочу, чтобы нас называли влюбленной парой.

— Понятно. А как вы вчера помирились?

Мануэла промолчала и указала взглядом на букет.

— Красивые розы, — сказала Мерседес. — Это Руди принес?

— Да.

— Значит, все хорошо. Я рада за вас.

— Ну не надо, мама! Мы с Руди только друзья и не больше.

— Это ты так решила?

— Да.

— Но когда-нибудь ты же влюбишься?

Мануэла опять оживилась.

— Естественно! Но я еще не встретила мужчину моей мечты.

Мерседес с удивлением посмотрела на дочь.

— А как ты его представляешь, мужчину своей мечты?

— Он будет человеком незаурядным. Это уж точно. А еще он будет очень печальным, и я залечу его грусть.

— Какая ты романтичная! — восхитилась Мерседес.

Но Мануэла была серьезна.

— Нет, мама, — сказала она. — У меня насчет этого предчувствие.

— Какое-то странное у тебя предчувствие, дочка, — сказала Мерседес и нежно обняла ее.

— А что? Разве такого не может быть? — спросила Мануэла и отстранилась от матери.

— Почему же? Может. В твоем возрасте очень хорошо иметь мечты и фантазии.

— Конечно, мама.

— Но неплохо и осмотреться немного вокруг, — продолжала Мерседес. — На свете много мужчин, но так иногда бывает, что именно тот, кто тебе нужен, оказывается, живет рядом. Но ты его не замечаешь.

— Что ты имеешь в виду?

— Я говорю, ты должна постараться увидеть то, что может сделать твою жизнь счастливой.

— Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?

— Ничего особенного.

— Ай, мама! Говори.

Мерседес улыбнулась.

— А ты что такое наговорила? Придумала, что влюбишься в какого-то мужчину с глубокой печалью в душе.

— Это же мечта, и ничего больше, — ответила Мануэла.

Она подошла к окну и поправила занавески. Мерседес показалось, что Мануэла обиделась. Дочь ее была, конечно же, умна и послушна. Но что это за бредовые фантазии? В реальной жизни надо быть осмотрительной.

— Зачем тебе, Мануэла, какие-то мечты? Ты могла бы, например, подумать и о Руди.

— Я думала о Руди, мама.

— Ну и что?

Мануэла опустила голову.

— Но я не смогу его любить так, как я любила бы кого-то другого.

— Кого другого? Мужчину твоей мечты?

Мануэла кивнула.

— Знаешь, мама, — сказала она. — Я не хочу больше говорить ни о Руди, ни о ком-нибудь другом, ладно?

— Хорошо, — сказала Мерседес и подошла к Мануэле. — Я не собираюсь влиять на твой выбор. Это тонкие и глубоко личные вещи. Но мне бы хотелось, чтобы ты поняла, что и Руди мог бы быть для тебя подходящей партией.

Мануэла опять отвернулась к окну.

— Возможно, — тихо сказала она. — Но почему этой партией не может быть мужчина моей мечты?

— Да потому, что это только мечта и ничего больше. А Руди, он здесь, рядом, понимаешь?