Грезы о Вавилоне. Частно–сыскной роман 1942 года

Часы с браслеткой — нет, печатку с огромным бриллиантом — нет, кроличью лапку на счастье — не–а. Ее я слопал очень давно. Поэтому, стоя на пороге с двумя револьверами в карманах, я был готов к выходу, как вообще не бывает.

Не давало мне покоя одно — тот факт, что по–прежнему надо позвонить матери, снова провести тот же самый разговор и получить свою недельную порцию оскорблений.

Ну что ж… если б от жизни хотели совершенства, ее бы такой и сделали с самого начала, и я не о райском саде говорю.

39. ПРОЩАЙТЕ, НЕФТЯНЫЕ СКВАЖИНЫ РОД–АЙЛЕНДА

Когда я покидал здание, любителей–плакальщиков по домохозяйке на лестнице уже не было. Вот уж точно балаганных комиков по ошибке выпустили на сцену жалкой оперы скорби, но теперь все разбрелись по своим крысиным норам, а хозяйка как была мертва, так и осталась.

Я думал о ней, выходя из дома.

Ведь хорошо я ее надул, добившись отсрочки историей про дядю, который обнаружил целые залежи нефти в Род–Айленде. Здорово на меня вдохновение накатило, будто с левого края поля, и старуха заглотила. Я мог бы стать выдающимся политиком, если б не Вавилон.

Пока я спускался по парадной лестнице, меня посетило видение: домохозяйка сидит и думает о нефтяных скважинах в Род–Айленде, и тут у нее останавливается мотор. Я слышал, как она говорит себе: «Я никогда раньше не слыхала о нефтяных скважинах в Род–Айленде. Что–то тут не так. Я знаю, что много нефтяных скважин есть в Оклахоме и Техасе, я видела их на юге Калифорнии, но нефтяные скважины в Род–Айленде?»

И тут ее сердце остановилось.

Хорошо.

40. СЛАВНЫЕ КАРТИНКИ

Я шел по Ливенворт–стрит, очень тщательно не думая о Вавилоне, и тут с другой стороны улицы меня вдруг заметил молодой человек чуть за двадцать и принялся махать мне руками. Я его никогда раньше не видел. Я не знал, кто он такой. Интересно, в чем же дело? Ему очень хотелось перейти через дорогу ко мне, однако свет был красный, и молодой человек стоял и ждал, пока тот сменится. А ожидая, махал в воздухе руками, как спятившая мельница.

Когда свет сменился, молодой человек побежал ко мне через дорогу.

— Привет, привет, — сказал он, как давно пропавший брат.

Все его лицо было в угрях, а глаза страдали от слабости характера. Что же это за субъект?

— Ты меня помнишь? — спросил он.

Я не помнил, а если б даже и помнил, то не захотел бы вспоминать, но я уже сказал выше, что не помнил.

— Нет, я тебя не помню, — сказал я. На нем была не одежда, а черт–те что. Выглядел он не лучше меня.

Когда я сказал, что не знаю его, он впал в сильное уныние, как будто мы были добрыми друзьями и я о нем совсем забыл.

Откуда, к чертям собачьим, этот парень выскочил?

Теперь он смотрел себе на ноги, словно щенок, только что получивший взбучку.

— Ты кто? — спросил я.

— Ты меня не помнишь, — печально ответил он.

— Скажи мне, кто ты, и я, может, тебя вспомню, — сказал я.

Теперь он уныло качал головой.

— Да ладно тебе, — сказал я. — Выкладывай. Ты кто?

Он продолжал качать головой.

Я начал его огибать.

Он потянулся ко мне и рукой дотронулся до моей куртки, как будто не хотел, чтобы я уходил. У меня появилась вторая причина отдать куртку в чистку.

— Ты продал мне картинки, — медленно вымолвил он.

— Картинки? — переспросил я.

— Ага, картинки с дамами без одежды. Славные такие картинки. Я принес их домой. Помнишь «Остров сокровищ»? Всемирную ярмарку? Я отнес картинки к себе домой.

Ох ты ж черт! Ну еще бы он не отнес картинки к себе домой.

— Мне нужно еще, — сказал он. — Те картинки уже старые.

Я представил себе, как сейчас выглядят эти картинки, и содрогнулся.

— У тебя еще есть? Я бы купил, — сказал он. — Мне новые нужны.

— Это было давно, — ответил я. — Я больше таким не занимаюсь. То было одноразовое предприятие.

— Нет, это был сороковой год, — сказал он. — Всего два года назад. Неужели у тебя ничего не осталось? Я тебе за них хорошо заплачу.

Теперь он смотрел на меня умоляющими собачьими глазами. Ему отчаянно хотелось порнографии. Я видел такой взгляд и раньше, но торговля грязными открытками осталась в прошлом. — Иди ты на хуй, извращенец! — сказал я и зашагал по Ливенворт к радиостанции.

Мне есть чем заняться, вместо того чтобы стоять на перекрестках и разговаривать с дурковатыми половыми извращенцами. Я снова содрогнулся, подумав о том, как состарились те картинки, что я продал ему на Всемирной ярмарке в 1940 году.

41. ПЕДРО И ПЯТЬ ЕГО РОМАНТИКОВ

Я прошел еще несколько кварталов по Ливенворт–стрит навстречу встрече со своим клиентом и вспомнил, какой сон приснился мне прошлой ночью. Мне снилось, что я — прославленный повар с Юга от Границы и я открыл в Вавилоне мексиканский ресторан, где фирменно готовят фаршированные перчики и энчилады с сыром.

Он стал самым знаменитым рестораном в Вавилоне.

Располагался он у Висячих Садов, и там ели лучшие люди Вавилона. Туда часто заходил Навуходоносор, но фирменные блюда были ему без разницы. Он предпочитал тако. Иногда он сидел, и в каждой руке у него было по тако.