Грезы президента. Из личных дневников академика С. И. Вавилова

«Мысль об эволюции мира – единственное абсолютное, за что еще можно держаться сознанию. Остальное все рассыпается в прах, случайно и не нужно» (30 августа 1941).

Серьезный вклад Вавилова в историю науки полностью согласуется с этим интересом к теме развития, накопления изменений. «Думается, что в конце концов работа в поле и у станка, Principia[610], теория относительности и „Критика чистого разума“ – „все проявленье стихии одной“, т. е. имеет направленность, а не часть „цикла“. // Повторяю еще раз: в современной физике [признания] этого нет, есть обратное: возрастание энтропии. В физике – цикличность, если не говорить о лемэтровских[611] гаданиях на кофейной гуще. Следовательно, что-то упущено и сейчас нахождение этого упущенного, вероятно, самая большая задача» (19 июля 1939).

Вера в эволюцию как общий прогресс позволяла Вавилову уговаривать себя, что в целом все в жизни идет правильно – «считать все нелепости ‹…› флуктуациями, отклоняющими от эволюционного пути» (1 августа 1940). Этот оптимистичный взгляд на развитие мира Вавилов противопоставлял традиционной физической концепции, согласно которой все в мире движется к разрушению, затуханию и замиранию, а пока существующие миры-исключения, вроде нашего, – всего лишь случайные флуктуации. «Искать спасения в статистике! Наоборот тому, что делал Больцман, который флуктуациями спасал от „тепловой смерти“» (там же). Принятие идеи вселенского жизненного порыва – «Единственная „мистика“ жизни – таинственная эволюция» (25 апреля 1943) – сближает идеи Вавилова с идеями его современников Тейяра де Шардена (1881–1955), В. И. Вернадского (1863–1945) и др., но никаких свидетельств о том, что Вавилов знал об этих концепциях, в дневнике нет.

Доказательством существования общего вселенского прогресса Вавилов считал эволюцию в более узком, биологическом, смысле. Загадка биологической эволюции – и шире, загадка возникновения жизни – упоминается в дневнике многократно. «Понимаю полную неразгаданность жизни, понимаю, что моя физика за нее и не цепляется. А остальное так мелко и не интересно» (17 мая 1940). «Факт жизни, совсем не понимаемый биологами, а тем меньше физиками, настолько замечателен и настолько не похож на все остальное, что есть в „науке“, что, несомненно, настоящая наука о жизни еще и не начиналась» (22 января 1942).

Тайна возникновения жизни и загадка сознания часто сцеплены в философских записях Вавилова. «Чего-то самого главного не знаем, не поняли. И неужели не удастся перескочить от неживого к живому, от живого к сознанию?» (21 марта 1940). «…сознание есть condition sine qua non[612] жизни. А отсюда миллионы следствий, новая наука и новое мировоззрение» (26 декабря 1947). «Феномен и фикция „я“. Выскочить из себя невозможно. Агностицизм? Нет. Биологическая эволюция дает заглянуть за занавеску» (20 марта 1949). «Забыт факт сознания. Уйти от него нельзя, о нем мы знаем больше, чем о чем-либо другом. Что же это – случайная мелочь! Очевидно не так, сам факт постоянной эволюции об этом ясно свидетельствует. Все это большое недоразумение и недодуманность» (10 августа 1949).