Грядущая буря

Во время встреч в Тел’аран’риоде Эгвейн была настолько убедительна с Суан, насколько возможно, но все равно они пошли наперекор ее пожеланиям. Очевидно, она была слишком скрытной. Скрытность опасна. Чрезмерная скрытность изрядно навредила Суан. За те годы, пока Суан возглавляла сеть глаз-и-ушей Голубой Айя, она научилась бережно относиться к собранным сведениям, делясь ими буквально по крохам, – как скупой хозяин расстается с монетами в день выплаты жалованья. Если бы остальные знали о том, как важна работа Суан, то, возможно, они бы не повернули против нее.

Эгвейн провела пальцами по гладкому, плотно сплетенному мешочку, который у нее висел привязанным к поясу. Внутри находился длинный тонкий предмет, тайком вынесенный из Белой Башни рано утром.

А не угодила ли она сама в ту же ловушку, что и Суан? Была такая опасность. В конце концов, ведь учила ее именно Суан. Если бы Эгвейн подробнее объяснила, насколько хорошо идут у нее дела в Белой Башне, разве стали бы остальные в них вмешиваться?

Идти этим путем трудно. У Амерлин действительно много секретов, которые она должна хранить. Раскрыть их – значит потерять преимущество влияния и власти. Впрочем, с Суан Эгвейн все же следовало быть пооткровенней. Та слишком привыкла действовать на свой страх и риск. Свидетельством чему является то, что она сохранила при себе, без ведома Совета и против его воли, тот тер’ангриал, что служил ключом к Миру снов. Однако Эгвейн одобрила этот поступок, чем, сама того не сознавая, поощрила Суан бросить вызов своей власти.

Да, Эгвейн совершала ошибки. Она не вправе перекладывать всю вину на Суан, Брина и Гавина. Скорее всего, она допускала и другие ошибки; позднее будет необходимо как следует присмотреться к предпринятым ею действиям и как следует обо всем поразмыслить.

А пока ее внимания требует куда более важная проблема. Произошла настоящая катастрофа. Ее утащили из Белой Башни, когда до успешного завершения плана ей оставался всего один шаг. Что тут можно поделать? Эгвейн хотелось встать и походить в раздумье, но она не стала так поступать. Расхаживать – значит демонстрировать окружающим нервозность или разочарование, и ей давно пора научиться тому, что она всегда должна быть сдержанной. И тем более нельзя, пусть и нечаянно, приобрести какую-нибудь дурную привычку. Поэтому девушка продолжала сидеть, положив руки на подлокотники, облаченная в прекрасное платье из зеленого шелка, украшенное по лифу желтым узором.

Так странно было носить эти цвета. Как-то неправильно. Белое платье, хотя и навязанное ей, стало чем-то вроде символа сопротивления. Сменить его сейчас на другое означало бы прекратить борьбу. После ночного сражения Эгвейн устала и была опустошена, как эмоционально, так и физически. Но сдаться она не могла. Ведь для нее это не первая бессонная ночь накануне очень важного дня, когда нужно будет принимать решения и разбираться с проблемами.

Она обнаружила, что постукивает пальцами по подлокотнику, и заставила себя прекратить так делать.

Теперь нет никакой возможности возвратиться в Белую Башню послушницей. Сопротивление для Эгвейн было возможно только потому, что она была плененной Амерлин. Если она вернется по своей воле, то на нее будут смотреть как на заносчивую и самонадеянную девчонку либо как на инструмент в чьих-то руках. К тому же на этот раз Элайда наверняка ее казнит.

Так что она зашла в тупик, точно так же, как и в тот раз, когда ее захватили шпионы Белой Башни. Она скрипнула зубами. Когда-то Эгвейн заблуждалась, полагая, что случайностям Узора не так-то легко вовлечь Амерлин в свои прихотливые извивы. Она предполагала, что все держит под контролем. И Амерлин, в отличие от всех прочих, кто в своей жизни действует лишь в ответ на происходящее, сама воздействует на ход событий!

Однако все больше и больше девушка понимала, что, даже будучи Амерлин, она не отличается от других. Жизнь – это буря, и не важно, королева ты или молочница. Просто королевам, очутившимся посреди шторма, легче делать вид, будто у них все под контролем. Если Эгвейн и выглядела как статуя, неподвластная ветрам, то на самом деле лишь потому, что она видела, как нужно склоняться под этими ветрами. Это давало иллюзию, что ты ими управляешь.

Нет, это не просто иллюзия. Амерлин действительно обладала бóльшим влиянием на происходящее, пусть даже контролировала она только себя, не позволяя буре влиять на свой разум. Если необходимость требовала, она склонялась перед ураганом, однако все ее поступки были тщательно обдуманы. Амерлин нужно быть логичной, как Белые, вдумчивой, как Коричневые, страстной, как Голубые, решительной, как Зеленые, милосердной, как Желтые, и дипломатичной, как Серые. И да, мстительной, как Красные, – когда так нужно.