Грядущий Апокалипсис. Пробуждение Царевен

– Да она как из камня. Две фрезы сломал об неё обломал, твердей гранита!

– Тверже..– скромно поправил студент.

– Вот в следующий раз тебе доверю пробы кожи брать у Царевны. Вот и узнаешь, твёрже или твердей.

Илья только тяжело вздохнул, и поставил кипятится чайник, и поставил на столик чашки. Чайник закипел, и выключился.

– Вадим Сергеевич, вам чай или кофе?

– Кофе. Раньше чай только пил, в Томске. Ну что, не задумал сбегать?

– Нет, только непонятно.... А чего не Чека здесь?

– А оно им надо? Если б нефть да газ, другое дело. Ребята к деньгам весьма привязаны. Да и если чего, быстро в дурку определяют, как Романыча… Стал он про это всё в газетенки пописывать, и его отправили быстро в Белый Дом.. Теперь он за городом живёт, в белой одежонке, слюни пускает. Ну, рабочий день у нас с тобой короткий, вредность, домой нам пора.

***

Дома Илья быстро ел пельмени, приготовленные мамой, полив их сметаной для вкуса. Вилка в тарелке работала словно сама собой, а он будто и не чувствовал вкуса пищи, которую просто обожал.

– Что с тобой, – спросила Екатерина Александровна, – не нравятся?

– Нет, всё отлично, – словно сбрасывая морок, ответил юноша, продолжая есть.

– Влюбился наконец-то? – добавила для большей остроты разговора мама.

– Нет, чего, – пробурчал он, густо покраснев при этих словах.

– Ну и хорошо, – заулыбалась она, поправив свои волосы, – Компот, чай?

– Компот, – любезно согласился сын, обожавший клубничный компот.

Они доели, и разошлись по комнатам. Илья, доделывавший дипломную работу, и мама, после работы смотревшая сериал на СТС.

Екатерина Александровна, мать Ильи, тоже работала, но в детском саду заведующей. Рядом от дома, чего же лучше? И за сыном присматривала, могла и накормить поле школы, и уроки помочь сделать. Мамой была строгой, не давала Илье шляться где попало, в дурацких компаниях. Муж, Дмитрий Иванович, умер рано, и женщина взяла на себя все заботы о сыне, и справлялась неплохо. В институт пристроила, по старым знакомствам.

Юноша поотжимался от пола, потом растягивал спину и ноги на коврике, что бы не терять форму. Время было уже к одиннадцати вечера, и Илья, даже не взяв почитать книжку на ночь, завалился спать.

Заснул быстро, словно провалился. Но сон был хоть и крепким, но странным. Перед ним было только лицо Царевны, но не спящей, а с открытыми глазами. Смотрела на него, и всё шептала всю ночь. А перед тем, как зазвенеть будильнику, возникло во сне и беломраморное лицо, он откуда-то он знал, что женское.

После завтрака опять на работу, а через неделю, показалось что и втянулся. Сны снится перестали, просто проваливался, а утром просыпался. Но стал приносить на работу цветы с дачи, чуть ли не каждый день.

С Вадим Витальевичем стали прямо как дед и внук, работа шла быстро, начальство было довольно. Но в один день…

Новый Пигмалион

– Так то сейчас не трогают, а в девяностые… Сначала генерал Сорозин, потом, как он умер, помошник его, Анкудинов, ну тот вообще… – травил байки дед Вадим, – Ефим Сергеич, ну Сорозин, бывало, приедет с тремя- четырьмя соратниками, привезут аппаратуру, осциллографы, начинают мерить- измерять. Всю её сердешную- мерили- перемерили, да и мне копию сделали, – улыбнулся Вельтищев, – работать зато меньше.

– И что, осциллограф? – не понял студент.

– Понятно, что ничего. Один раз правда, привез генерал экстрасенса. Спец этот сразу был с завязанными глазами, ну генерал и заставлял его найти, чего сможет.

– Нашёл? – обрадовался Илья.

– Проблемы себе дуроголовый нашёл, сто пудов. Ефим Сергеич осерчал так, прямо ногами топал. кричал, я даже тёмные очки одел и отвернулся, что бы посмеяться спокойно. Этот спец понятно, Царевну и не почувствовал.

Илья замолчал, попил минералки, вспоминая свои сны и видения.

– А Анкудинов, этот просто караул…При нём тут шаманы попёрли, колдуны, ведьмы и прочий странный контингент. Но главный шаман дураком не был, да он и под подпиской о неразглашении сидел, так что Хрустальный гроб никто из них не видел.

– Круто…

– Снимаем крышку, – приказал дед, доставая пылесос и щёточки.

Пылесос был типа автомобильного, и им дед пылесосил тело девы, больше похожее на статую, такое же ослепительно белое и прекрасное. Суров поправил цветы в вазе, положил рядом салфетку. Дед же протирал от пыли гроб, крышку, А Илья, всё так же, уже с любовью смотрел на спящую красавицу, потом аккуратно, стараясь не коснуться девичьих прелестей, покрыл тело. Дед смотрел на внучка, уже не отпуская шуточек.

– Ну чего Илья, не боишься?

– А чего? – не понял Суров, – я и с парашютом прыгал.

– Ильду поцеловать…

– Так она же камень…

– Всю жизнь потом жалеть будешь, что мог и хотел, а не сделал. Жить сейчас надо, а не потом.

– Ладно, – только смог и произнести юноша, вдохнул-выдохнул.

Илья взялся левой рукой за край гроба, наклонился, еще раз вздохнул, ощутив жасминовый аромат, и коснулся губами губ Царевны. Словно ледяной холод ожёг его, губы, легкие, он задохнулся, затем голову словно сжало обручами.