Грязь

Никки тут же начал переписывать свои песни под голос Винса, и первым результатом стала “Live Wire”. Мы стали «Motley Crue» в один момент. В тот самый момент, разрази меня гром. Мы создали одну из наших классических песен за пять минут при первом же джеме с Винсом. Я не мог в это поверить. «Missing Persons» репетировали по соседству, и мы так завелись, что для прикола, схватили замок, висящий снаружи их двери, и заперли их в студии. Я не знаю, как они выбрались оттуда, если они вообще сделали это когда-либо.

Глава третья

ВИНС

«О РОКОВОМ РЕШЕНИИ, ДОСТОЙНОМ ВЕЧНОГО ПОМИНОВЕНИЯ, И ОБ ОТЧАЯННОМ СПАСЕНИИ ОТ ЗАКЛЮЧЕНИЯ»

Я действительно был весь в белом. Я носил белые атласные штаны с белыми пушистыми гетрами, ботинки «Capezio», цепи вокруг талии и белую футболку, которую я разрезал спереди и сшил половинки шнуровкой. Я красил свои волосы в такой белый цвет, какой только было возможно получить, и начёсывал их до такой степени, что это добавляло добрых полфута (15 см) к моему росту. Я пел с «Rock Candy» в «Старвуде» и не хотел от жизни ничего лучшего.

Затем, на одном из наших шоу появился Томми и попытался все испортить. Я не видел его целый год с тех пор, как я покинул школу. Он носил яркие кожаные штаны, тонкие каблуки (stiletto heels), черные крашеные волосы и ленту вокруг шеи. Фактически, он только начинал выглядеть круто.

“Блин!” — воскликнул я. “Что ты с собой сделал?”

“Я теперь играю в группе, чувак, — сказал он, — вон с теми парнями”. Он показал рукой на двух других черноволосых рокеров в углу. Я узнал одного из них, это был сумасшедший, пропитанный наркотой, неудачник басист из «Лондон»; другой был старше и выглядел очень серьёзно. Этот тип не был из тех, кто приходит в «Старвуд», чтобы оттянуться. Из угла старший парень осматривал меня сверху донизу, словно я был куском говядины.

“Я рассказал им про тебя, брат”, - сказал Томми. “Они видели тебя сегодня, и они в восторге. Я знаю, что ты сейчас играешь в группе, чувак, но всё же приходи поджемовать с нами. У нас офигенный материал”.

Томми попросил меня прийти на прослушивание с его группой в следующий уик-энд. Я был счастлив в «Rock Candy», но, так или иначе, я согласился, чтобы не обидеть его. Он действительно выручил меня, когда я сбежал из дома, учась в средней школе. Он разрешил мне спать в своём фургоне. А после того, как его родители обнаружили бездомного пацана, живущего в их машине, со всей его одеждой, упакованной в чемодан «Henry Weinhard», они позволили мне спать на полу в спальне Томми, пока я не нашел себе новое жильё.

В то время я работал электриком на строительстве «Макдоналдса» в Болдуин Парк (Baldwin Park). Чтобы удержаться на работе, я начал встречаться с дочерью босса, Лиа (Leah) (не путайте с нынешней женой Винса Лиа Джерардини [Lia Gerardini]), высокой, не особо привлекательный бисексуальной блондинкой, которая путём сложного умственного заключения пришла к выводу, что она похожа на Рэнэ Руссо (Rene Russo — голливудская актриса). Она показывала людям фотографии Рэнэ Руссо и говорила им, что это она, чему я практически поверил. Лиа (позже, кто-то из группы переименовала её в Лави [Lovey]), была неприлично богатой наркоманкой, она купила мне мои первые кожаные штаны за пятьсот долларов, чтобы я мог одевать их для выхода на сцену. Я начал жить с нею и водить ее «280Z». Она же сводила меня с ума. И я прилипился к ней не только из-за денег, автомобиля, дома и работы, но ещё и потому, что она научила меня внутривенно вводить кокаин, и я был практически завербован ею. Мы сидели на полу в ее ванной и кололи его друг другу, в то время как ее родители ели или спали внизу в холле.

Однажды утром, после четырехдневной бессонной вечеринки, мое тело начало складываться пополам. Было 7 утра, и я должен был отправляться на работу. Меня рвало всю дорогу, я ничего не мог с этим поделать. На работе я начал слышать голоса, видеть людей, которых в действительности не существовало, и фактически беседовать с ними. Каждые несколько минут или около того, воображаемая собака пробегала мимо меня, и я оглядывался ей вслед, пытаясь выяснить, куда она побежала.

Той ночью я пришел домой с работы и проспал в течение почти двадцати часов. Я проснулся абсолютно никакой, и едва начал смотреть более-менее прямо, как ко мне заскочил Томми. У него была плёнка с песнями для меня, чтобы я мог выучить тексты. Я слушал их и пытался удержаться то от рвоты, то от смеха. Не было ни одной причины, по которой я должен был играть с этой хромой группой, если её вообще можно было назвать группой. У них даже не было названия.