Грязь

Том больше не работал в «Электра». Он перешёл на «Геффен» («Geffen») и подписал для них «Guns N’ Roses». Он хотел, чтобы я продюсировал их запись и подумал, мог ли я придать панк-металу (punk-metal), который они играли в то время, более коммерческое и мелодичное звучание не в ущерб их индивидуальности. Они всего лишь панк-группа, сказал он мне, но они могли бы стать самой великой рок-н-ролльной командой в Мире, если бы кто-нибудь помог им найти мелодии, которые сделают их великими. Я испытывал сильные ломки, пытаясь удержаться от приёма наркотиков, чтобы рассмотреть это предложение, но убеждённость Тома мотивировала меня на написание музыки для своего собственного альбома. Я купил старую книгу Бернарда Фолка (Bernard Falk) 1937-го года под названием «Пять лет забвения» («Five Years Dead»), которая вдохновила меня на песню с тем же названием, и заставила включить мой мозг (kickstarting my brain). Я знал, что мой промежуток воздержания будет коротким, поэтому я должен был торопиться.

Также как и «Theatre of Pain», «Girls, Girls, Girls», вероятно, был феноменальным альбомом, но мы были слишком поглощены всякой собственной личной чепухой, чтобы вложить в него хоть какое-то усилие. На этой записи вы фактически можете слышать ту отдалённость, которая образовалась между нами. Если бы мы не смогли вымучить из себя две песни (заглавный трек и “Wild Side”), альбом стал бы концом нашей карьеры.

В студии каждый из нас смешивал наши наркотики с чем-то, что прежде мы никогда не комбинировали: вина, протест и тайна. И эти три слова — то, что отличает наркомана от гедониста (гедонист — человек, который всегда стремится к удовольствиям и избегает страданий). Томми находился в «Хизерленде», который был не только пристанищем рая, но и дисциплины, где он вынужден был скрывать от неё то, что он принимает наркотики. Из-за этого он становился нервной развалиной. Винс пытался оставаться трезвым, но потерпел страшную неудачу, отвлекая себя от своего несчастья с помощью борьбы в грязи и девочек; а Мик толстел где-то за нашими спинами, хотя никто из нас понятия не имел, из-за чего это происходило. В течение нескольких месяцев перед тем, как вернуться в студию, мы были настолько заняты, борясь с нашими собственными демонами, что совершенно забыли о Мике. Когда мы увидели его снова, было похоже, что кто-то пришил его голову к телу самоанского борца (samoan wrestler): его руки и шея были настолько раздуты, что мы волновались, что он не сможет дотянуться до ладов гитары. Он всегда притворялся, будто он слишком стар для того, чтобы зависать с нами на вечеринках, и что он сожрал свою долю наркотиков, когда был ещё подростком. Он так и не сказал нам, что это было такое.

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ: “НЕКОТОРЫЕ ИЗ НАШИХ ЛУЧШИХ ДРУЗЕЙ ТОРГУЮТ НАРКОТИКАМИ”

Глава первая

МИК

«В КОТОРОЙ ОДИН ИЗ ОСНОВАТЕЛЕЙ ГРУППЫ БОБ АЛАН ДИЛ ПОДРОБНО ИЗЛАГАЕТ ВСЕ ПЕРЕПЕТИИ ВРЕМЁН СВОЕЙ ДАЛЁКОЙ ЮНОСТИ, КОГДА ПО ЗЕМЛЕ БРОДИЛИ КОВБОИ, А О СРЕДСТВАХ ОГРАНИЧЕНИЯ РОЖДАЕМОСТИ ЕЩЁ НЕ ВСЁ БЫЛО ИЗВЕСТНО»

В моё время связочная веревка не была сделана из пластика. Это была настоящая веревка толщиной в четверть дюйма (около 7 мм). На самом деле, это, скорее, была бечёвка, и мы использовали её для увязки сена в копны. Я предполагаю, что именно на такой верёвке мы повесили моего старшего брата.

Мой младший брат Тим (Tim) и я сделали полуметровую петлю из такой веревки и завязали её скользящим узлом. Я перебросил петлю через ветку дуба, а другой её конец обмотал вокруг ствола. Тим нашел двадцатилитровый барабан в сарае моей бабушки и поставил его под свисавшую петлю. Затем мы заставили нашего старшего брата Фрэнка (Frank) взобраться на барабан, затянули петлю вокруг его шеи и удостоверилась, что верёвка хорошо натянута. Я выбил барабан у него из-под ног, и мы стали смотреть, как он качается из стороны в сторону.

Мы были индейцами: он — ковбоем. Болтаясь в воздухе, он кричал и изо всех сил пытался просунуть руки в петлю, чтобы ослабить её. Когда нам наскучило с воплями и гиканьем бегать вокруг него, Тим и я пошли в дом.

“Где Фрэнк?” спросила тётя Тельма (Thelma). Тетя Тельма ростом была, наверное, не больше полутора метров, она была самой преданной дочерью моей бабушки и жила с нею до тех пор, пока, наконец, не вышла замуж в возрасте пятидесяти пяти лет.

“Там”, Тим указал в сторону двора.

“О, Боже!” тетя Тельма, задыхаясь, подбежала к дереву, подняла Фрэнка и сняла петлю с его шеи.