Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы

У некоторых людей в той студии была проблема с высокомерием, и, чтобы подкреплять свою самоуверенность, им необходимо было вымещать свои проблемы на других людях, что и является причиной того, почему я был готов уйти из группы. Сколько раз вам нужно услышать “нет” прежде, чем вы начнёте верить этому сами? Я действительно был убежден в том, что я плох как гитарист, что, возможно, вместо того, чтобы выгнать Кораби, они должны были дать пинка мне. Тогда они смогли бы иметь Винса в качестве певеца и Кораби в качестве гитариста, и все они были бы счастливы.

Но, если бы я ушёл, Великий Аннулятор, вероятно, начал бы обрабатывать Никки, а затем выгнал бы из группы и его. Этот парень, Скотт Хамфри, не знал, чего он хочет. На «Dr. Feelgood» его работа заключалась в том, чтобы загонять материал в «Про-Тулс» и изменять высоту тона звучания вокалов. Это то, в чём он был хорош. Но теперь он начал верить в то, что он музыкант. Я хотел сказать: “Тогда напиши песню, мудила”. Я никогда не был так огорчён за всё моё время, проведённое в группе.

Он даже сказал Томми, что он играет на гитаре лучше, чем я, и заставил Никки, который басист, играть мои гитарные партии. Я купил стопки книг по инвалидации (invalidation — бизнес-термин, означающий “лишение законной силы”), пытаясь выяснить, как мне следует пережить этот опыт, сохранив при этом уверенность в том, что я всё ещё могу играть на сцене. Каплей, переполнившей чашу (last straw), стало то, когда этот Великий Инвалидатор созвал большой совет менеджеров компании. Причина встречи: моя шляпа. Он сказал, что ему не нравится бейсболка, в которой я ходил каждый день. Для него это была проблема. Вот чем этот говнюк был озабочен на самом деле. Затем он сказал всему менеджменту компании, что от меня нет никакого проку.

“Так что?” огрызнулся я. “Почему бы вам тогда не избавится от меня?” Я был готов присоединиться к Джону Кораби. Возможно, мы могли бы создать новую блюзовую группу или что-то вроде того. Есть только два случая, когда я пишу: первый — когда у меня есть мысли о политике или Мире. Это может быть что угодно, от размышлений о значительных событиях (например, что если «Титаник» на самом деле столкнулся с айсбергом намеренно, т. к. в преддверии мировой войны капитан Смит имел секретное предписание проверить новые на тот момент броневые плиты из высоко-углеродистой стали и водонепроницаемые каюты) до просто случайных мыслей о том, как люди глупы (к примеру, толстые люди, которые упрямо надевают красное, выглядя при этом, как старик Санта Клаус). Другая причина, по которой я пишу, это когда я бываю зол, а после той встречи я был зол.

Дорогой Никки,

Я провёл с вами много лет, играя на гитаре на всех наших хитах. Вдруг оказалось, что я больше не могу играть на гитаре. Давай посмотрим, в чём разница между тогда и теперь. Что изменилось? Есть только один признак, в котором я вижу отличие, и это — Скотт Хамфри. Вы отлучили меня от процесса написания песен, потому что вы не хотите, чтобы они были ориентированы на гитару, вам не понравилось ничего из того, что я пытался вам предложить, и вы заменили всю мою игру на альбоме. Мне кажется, единственное, чего вы не сделали — это не заменили меня в группе. Вероятно, Скотт Хамфри мог бы войти в состав и играть на гитаре, потому что он сказал Томми, что делает это намного лучше меня. Поэтому теперь я вверяю это в твои руки: я стал хуже как гитарист или ты стал хуже как знаток людей?

Твой друг и товарищ по группе,

Боб Дил

Я не мастер складно писать, поэтому написал, как смог, пытаясь сказать им и донести до них то, что происходит на самом деле. Скотт засунул свой нос так глубоко в задницы Никки и Томми, что они даже не могли разглядеть дерьма, размазанного по его лицу. После письма у нас состоялась ещё одна из наших знаменитых встреч, и я сообщил группе, что это мой последний альбом, потому что я больше не могу с ними работать.