Грязь

Я покинул больницу, приехал прямо в «Муншэдоуз», поза-имствовал пару болеутоляющих у актера «Джо Исудзу» («Joe Isuzu» — телевизионный сериал), Дэвида Лейжа (David Leisure), и выпил их. Без больницы бар полностью стал центром моего существования. В ночь, когда умерла Скайлэр, я погрузил себя в туман выпивки и таблеток для того, чтобы не думать об этом. Я был её отцом, и предполагалось, что я должен был защитить её. Я сделал для Скайлэр всё, что было в моих силах — ВСЁ — и правда состояла в том, что я оказался бессилен. Она ушла, я был здесь, и ничто не могло этого изменить. Единственная вещь, которая могла всё изменить, была для меня в том, чтобы не быть здесь, но у меня кишка была тонка, чтобы покончить с собой (I didn’t have the balls to kill myself); я надеялся, что выпивка и пилюли сделают это за меня. За день я мог принять двадцать десятимиллиграммовых доз валиума (valium — успокоительное средство) и выпить пива и виски на сотни долларов. Меня абсолютно не заботило, что со мной будет. Иногда я представлял себе, как меня сбивает машина или как какой-нибудь маньяк отрезает мне голову, или как я выбрасываюсь в окно. Так ужасно я хотел быть с нею.

Хайди и торговец алмазами, с которым я познакомился через Томми и Хизер, Боб Прокоп (Bob Procop), который остановился в моём доме после того, как его дом был разрушен зем-летрясением, организовали похороны и заботились обо мне, как об инвалиде. Я был не в состоянии самостоятельно принять душ, переодеться или сделать что-либо для себя самого. Прежде у меня никогда не было близкого мне родственника, который бы умер. Раньше я даже никогда не бывал на похоронах, а теперь здесь я хоронил свою собственную дочь. Это были вещи, которые происходили со мной впервые.

Бабушка и дедушка Скайлэр устроили так, чтобы её хоронили в закрытом гробу, но кто-то что-то перепутал и гроб оказался открытым. Внутри лежал кто-то, кто даже отдалённо не напоминал мою дочь: её глаза так раздулись, что я мог видеть корни её ресниц. Я не хотел, чтобы это было моим последним воспоминанием о ней, поэтому всю службу я простоял в отда-лении. Я не мог заставить себя смотреть на её розовый гробик. Он был такой маленький. Она была такой маленькой.

После службы меня практически похитили, запихнули в ли-музин, и следующее, что я помню, была реабилитационная клиника под названием «Анакапа» («Anacapa») в Окснарде (Oxnard — крупнейший город в Округе Вентура, штат Калифор-ния). Хайди позвонила по нашей персональной кризисной го-рячей линии Бобу Тиммонсу. В тот день я сбежал, вернулся домой в Малибу, проглотил коктейль из таблеток из аптечки и отрубился. Когда я проснулся, я лежал в другой кровати. Каким-то образом я покинул дом и снял номер в отеле «Шератон» в Юнивёрсал Сити (Universal City Sheraton Hotel), где я продолжал себя анестезировать.

Но сколько бы я не глотал, этого никогда не было достаточно. Каждую ночь я с криком просыпался от ужасных кошмаров. Мне грезились демоны и дьяволы, танцующие на могиле Скайлэр. Надгробный камень Скайлэр был заказан, но он всё ещё не был готов, поэтому мне продолжали являться страшные видения о том, что его там нет и том, что там нет ничего, что обозначало бы её могилу. В других кошмарах я видел, что её опухоль вырастала до размеров человека и нападала на меня, опутывая меня своими метостазами. И пока опухоль душила меня, она испускала сильный аромат: не запах гниения или смерти, а сладкий, теплый запах Скайлэр. Я взял из больницы одеяло, в котором она умерла, и каждую ночь я спал под этим одеялом, потому что этот запах заставлял меня думать о ней, как о всё ещё живущей в этом мире.

Я провёл, по крайней мере, неделю в этом состоянии кош-мара, неуверенный, когда именно я был в сознании, а когда нет, пока Хайди и Боб Тиммонс, наконец, не уговорили меня лечь на обследование в «Бэтти Форд Сэнтр» («Betty Ford Center» — крупнейшая клиника, специализирующаяся на лечении от наркомании и алкоголизма). Но прежде, чем я отправился туда, я сказал им, что сначала я поиграю в гольф. Я думал, что это каким-то образом вернёт меня к жизни. Я прилетел в Палм Дезерт (Palm Desert — город в Округе Риверсайд, штат Калифорния), который находился в паре сотен миль, и снял номер в «Мэрриотт» («Marriott» — название отеля). Целую неделю я пил один, один играл в гольф и один отрубался. Затем я запер свои клюшки и свою одежду у себя в номере и взял такси до «Бэтти Форд Сэнтр».

После того, как я провёл в клинике три дня, я был готов действительно сойти с ума. Я не мог иметь дело с врачами, с дисциплиной, с чувством вины, которым они грузили меня. Я пошёл в главный офис и сказал, “Я уезжаю отсюда”. Они захо-тели получить полную плату в размере пятнадцати тысяч дол-ларов. Я подписал чек и вызвал такси до «Мэрриотт». Пошли они…