Грязная Гарди (СИ)

Поставив стул напротив двери, она принялась ждать. Ждать Гарди умела — один из навыков прошлого, которое она упаковала с собой в багаж. Сложив руки на колени и выпрямив спину, девушка прикрыла глаза и попыталась привести мысли в порядок. Занятие было довольно бесполезным. Если снаружи она выглядела каменным монолитом, то внутри нее все бурлило. Бесконечный поток вопросов грозил прорваться сквозь плотину решимости, которая пока еще выдерживала, но подозрительно трещала. Зачем она все это затеяла с Киром? Зачем осталась в деревне? А с другой стороны — что ей было делать в городе? Не стоило обманывать себя и убеждать, что она смогла бы успокоиться на диване в богатой квартире. Тусовщицей Гарди не была, с творчеством не дружила, друзей и увлечений не имела. Все, что было у Гарди из прошлого — это работа. Но они вынуждены были расстаться, пусть и не совсем мирным образом. Работа ее любила, Гарди — ненавидела. Ей не нравилась дорога, по которой шла, и она повернула в другую сторону. Наследство тетки стало попыткой построить новую жизнь, а Кир был способом ее чем-то наполнить.

И хотя она его ждала, стук в дверь прозвучал неожиданно. Гарди подскочила, поискала свое отражение в какой-нибудь блестящей поверхности, ничего не нашла и привычным жестом взъерошила волосы, запоздало вспомнив, что еще недавно так тщательно их приглаживала. Послав внешность к дьяволу — как она обычно это делала, Гарди поспешила к двери, на ходу пытаясь унять бешено бьющееся сердце. И с чего это она так разволновалась?

На пороге стоял мужчина, но это был не Кир. Из-под густых черных бровей в Гарди метнулся суровый взгляд серых глаз, тонкие губы поджались, став почти невидимыми, а кадык на горле, одиноко торчащим из размотавшегося шейного платка, дернулся вверх-вниз, отчего-то вызвав у нее тошноту. На худощавом типе красовались пыльный черно-голубой сюртук и широкополая шляпа.

Мужчина сделал шаг назад и картинным движением сунул затянутую в перчатку руку за отворот сюртука. Гарди прищурилась. В комедию ситуаций она не верила, но после того, что ей показали в Голубом Ключе, вероятность того, что тип достанет пистолет, вовсе не казалась фантастичной. Жаль, что она не положила в карман платья нож. Так, на всякий случай. Обнаженное горло, выглядывающее из шейного платка, заставляло Грязную Гарди хищно раздувать ноздри и мечтать о крови.

Пока Гарди боролась с собой, мужчина, так и не узнавший, чем рисковал, извлек из внутреннего кармана, конверт. Запоздало разглядев на его шляпе надпись «Почта Альбигштайна», Гарди позволила себе немного расслабиться.

— Вам письмо, — шаблонно произнес тип, а Гарди второй раз пожалела, что не захватила с собой нож. Она уже разглядела адрес, откуда прибыло чертово послание.

Грубо выхватив конверт из пальцев изумленного почтальона, она захлопнула дверь, оборвав начатую фразу:

— А чаевые?

— Обойдешься! — почти взвыла она, вложив в крик все эмоции, неожиданно прорвавшиеся сквозь с таким трудом возведенную плотину терпения. — Убирайся! Пошел прочь, чтобы ноги твоей здесь не было!

Грохот поспешно сбегающих по крыльцу ног говорил о том, что кричать повторно не придется. Хлопнула решетка ворот, и Гарди вспомнила, что так и не повесила замок. Что еще она забыла сделать? Почему ее нашли так быстро?

Бросив на пол конверт, который жег пальцы, она принялась остервенело топтать его, понимая, что все равно поднимет и прочтет.

Гарди так и сделала — спустя полчаса после того, как оборвала все ленты, развешанные по вестибюлю и лестнице. Тяжело опустилась на стул перед дверью, зачем-то расправила складки платья и вскрыла конверт.

Гарди не ошиблась: ее нашли. Работа слишком любила ее, чтобы отпустить легко. Впрочем, назвать свой побег легким она бы не решилась. Письмо было даже ласковым. Ее вежливо звали обратно. Чего-то там обещали. Пока без угроз.

Пройдя в кухню, Гарди долго стояла у растопленного камина, размышляя, облегчит ли ей жизнь вид горящей бумаги из прошлого. Потом решительно бросила конверт в пламя. Пусть все катятся в ад и идет прахом — и работа, и прошлое. Мысли постепенно возвращались в спокойное русло. Стоило признать, что она не шибко-то пряталась. Понадеялась на закрытую страну и то, что сама ехала в неизвестность. Гарди не знала, где остановится, не должны были это знать и люди из прошлой жизни. Впрочем, всегда оставались юридические документы о наследстве, в которых был указан адрес.

С трудом убедив себя, что письмо было послано в пустоту, и ей ничего не угрожает — хотя бы временно, Гарди села за стол и печально воззрилась на торт, над которым подозрительно кружили мухи. В окно бил яркий полуденный свет, наручные часы показывали начало двенадцатого. Даже для второго завтрака было поздно.