Грязная игра

— Если бы я и знал, что такое случится, то всё равно сделал бы то, что сделал, — сказал я и добавил про себя: «Потому что иначе Мэгги не пережила бы ту ночь».

— После этого весь мир рассыпался в прах, — выплюнула она. — Финансирование, координация, связь. Я оказалась на улице. Если бы Вязальщик не нашёл меня… — Она опять покачала головой.

— Ага, Вязальщик и его правило номер один, — сказал я. — А он ведь не знает, что ты натворила?

Она прищурила глаза, и её голос стал на несколько градусов горячее:

— Никодимус, Ласкиэль и другие динарианцы отнеслись ко мне с уважением, — ответила она. — Они советовались со мной. Доверяли мне. Работали вместе. Сделали меня богатой. Когда одна сторона смотрит на тебя как на урода и загнанного зверя, а другая — как на равного, очень просто выбрать, на какой из них ты хочешь быть.

С этом трудно было поспорить. Но я попытался.

— Это не значит, что нужно бежать делать абсолютно всё, что он хочет, — ответил я.

Она резко захохотала.

— Но я этого хочу, — сказала она. — Я предвкушала. Каждый раз, как ты смотрел на меня, флиртовал, говорил со мной.

— Как и я, — добавил голос Ласкиэли из того же рта. — Прежде никто никогда не отказывал мне, Гарри. Ни разу. И при этом я тебе и правда нравилась.

— Мы бы с тобой не сработались, крошка, — ответил я.

— Может быть, — сказала она, — а может и нет. В любом случае, будь уверен, что я дам один из самых точных прогнозов во Вселенной, когда скажу, что «и небеса не знают ярости сильнее, чем обратившаяся в ненависть любовь, в самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли».

Ах, вот о чём моё подсознание пыталось меня предупредить. Ласкиэль была прямо тут, у меня под носом, и нетерпеливо жаждала расплаты.

— И что это значит? — спросил я.

— Это значит, что раз мой план нашептать тебе на ушко желание убить себя провалился, я собираюсь отбросить всякие сантименты, разодрать твою голову и забрать себе нашего ребёнка. Она слишком ценный приз, чтобы умереть вместе с тобой.

Я вытаращил на неё глаза:

— Ты… ты в курсе.

— Ребёнка? — задохнулся Майкл.

— Всё сложно, — повторил я сквозь стиснутые зубы.

Ну и ладно. По крайней мере, теперь я знал, на чьей стороне Эшер.

— Я бы мог попросить вас отдать мне нож, Дрезден, — произнёс Никодимус, продолжая улыбаться. — Но в отличие от вашего друга, вторых шансов я не даю. Да и через секунду он вам не будет нужен.

Урсиэль издал звук, который у меня обычно ассоциируется с большегрузными фурами, и который, вероятно, означал голодное рычание. Затем он без особого труда перешагнул алтарь высотой в четыре фута и почти беззвучно подошёл ко мне слева. Ласкиэль заняла позицию ​​немного справа от меня, и Никодимус стал третьей точкой окружившего нас с Майклом кривобокого треугольника.

День летел ко всем чертям немного стремительнее, чем я ожидал. На самом деле, проносясь мимо, он даже забросал гравием лобовое стекло худшего из моих предполагаемых сценариев развития событий.

А затем раздались шаги, и в амфитеатр не спеша спустился Грей, небрежно накинув на плечо рюкзак Анны Вальмон.

На нём была кровь, как и на пальцах Грея.

— А вот и Грей, — сказал Никодиус. Он наслаждался небольшой ответной местью, после разыгранного мною представления. — И как?

— Вальмон мертва, как и было приказано, — спокойно произнёс Грей. Приблизившись, он осмотрел нашу композицию и одобрительно задержался взглядом на Ласкиэль. — Мы здесь уже почти закончили?

— Ещё пара деталей для ясности, — сказал Никодимус. — Вы рассмотрели моё предложение?

— Монету? — спросил Грей, пожал плечами и снова посмотрел на Ласкиэль. — Может быть. Но у меня есть вопросы. Давайте закончим работу и обсудим это за ужином.

— Превосходный вариант, — согласился Никодимус. — Вы не присоединитесь к нам?

Под моим пристальным взглядом, следующим за каждым его движением, Грей занял место в четвёртом углу квадрата со мной и Майклом в центре, поставил рядом рюкзак с бриллиантами и артефактами и, хрустнув пальцами, улыбнулся.

— Я всегда претендовал только на роль злодея, — сказал он, словно мой взгляд его смутил. — Ты же видел, к чему всё идет, чародей.

— Ты действительно её убил? — спросил я.

— Нет, ну зачем же мне было оставлять её в живых? Но я сделал это быстро.

— Ты вероломный сукин сын, — сказал я.

Он закатил глаза:

— Может быть, тогда это тебе следовало меня нанять.

Я оскалился в ответ.

На этот раз не будет никаких соблазнительных предложений и сделок, над которыми стоит подумать дважды, и кавалерия не появится из-за горизонта. Никодимус просто хотел убить нас.

Нам с Майклом было не выстоять в этом бою.

Я услышал, как Майкл сделал глубокий вдох и спокойно забормотал тихую молитву. Он встал в позицию и поднял меч в высокой стойке.

Я взял посох правой рукой, подхватив его за другой конец несколькими пальцами повреждённой левой, и призвал свою волю и Зиму, готовясь к безнадёжному сражению.

Ласкиэль повернула руки ладонями вверх, и в них появились жгучие точки фиолетового света. Волны тепла мерцали вокруг тела Ханны Эшер.