Грязная игра

Поцелуй становился всё жарче, её руки — смелее. Я потерял счёт тому, сколько раз водил пальцами вверх и вниз по её спине под футболкой, от затылка вниз через гибкие мышцы спины, затем через изгибы бёдер и обратно, снова и снова, кожей по коже. Её рот бродил по моей челюсти, уху, шее, посылая импульсы желания по телу, пока напряжение не стало почти невыносимым.

Я зарычал и перевернулся, подминая её под себя, от чего она резко втянула в себя воздух. Я поймал её запястья и вжал их в матрас, крепко держа, а затем заскользил вниз по её телу, пока мой рот не оказался между её ног. Она была сладкой и тяжело дышала, пока я исследовал её губами и языком, все больше распаляясь от каждой волны дрожи, пробегавшей по её телу, от всё более неистовых движений её бёдер, от того, как она выгибала спину. Она выкрутила запястья, пытаясь опереться на них в своих движениях… а затем её дыхание резко оборвалось, а тело выгнулось дрожащей дугой.

Несколько секунд спустя она жадно вздохнула, ёрзая и содрогаясь от ощущений, и я снова увидел её лицо в неверном свете уличных фонарей. Оно покраснело от страсти, глаза были закрыты. Я был возбуждён, настолько возбуждён, что дальше сдерживаться было больно, и я снова поднялся выше, на этот раз прижав её запястья у неё над головой.

— Да, — прошипела она. — Прямо сейчас. Пожалуйста.

Господи, иногда самой сексуальной вещью, которую женщина может дать мужчине является разрешение.

Мне не нужно было повторять дважды.

Она была скользкой от пота и горячей, и я едва сдерживался от того, чтобы просто взять и войти. Какая-то крошечная часть меня смогла немного замедлить события, когда я начал входить в неё… пока она не подняла ноги и не вдавила пятки в мои бедра, заставляя войти глубже.

После этого я и не пытался сдерживаться.

Она выкрутила запястья из моей хватки и обхватила меня руками за шею. Она отчаянно тянула меня ниже, и разница в нашем росте не позволяла мне добраться ртом до её рта и не выйти из неё при этом. Но я сумел. Наши губы сливались в страстном поцелуе, наше дыхание смешивалось, пока тела двигались в одном ритме. Она извивалась в моих объятиях, её глаза закатились, когда она снова выпрямилась, а затем её спина резко изогнулась дугой ещё раз, и Кэррин издала тихий, тихий стон и задрожала. Я не остановился, когда она рухнула на кровать после оргазма, но она только больше распалилась от этого, её тело двигалось навстречу каждому толчку:

— Сейчас, — выдохнула она. — Не сдерживайся, только не сдерживайся.

И вдруг я не смог и не захотел сдерживаться. Я упёрся руками в кровать, оторвавшись от её тела, и мог думать только о том, как мне было хорошо и как всё росло и росло удовольствие.

— Да, — снова прошипела Кэррин. — Давай же.

Я достиг пика, дрожа…

…И почувствовал, как что-то холодное и твёрдое упёрлось мне в висок.

Я открыл глаза и увидел, что она приставила к моей голове свой «Зиг». В этот момент над её бровями открылась ещё одна пара глаз, горящих дьявольским лиловым огнём, а на лбу проступил пылающий тем же цветом символ, напоминающий по форме песочные часы.

Её голос изменился, стал ниже, богаче и чувственней.

— В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли, — промурлыкала она.

И нажала на курок.

* * *

Я сел в постели Кэррин, пытаясь сдержать рвущийся крик.

Я моргнул несколько раз, пытаясь собраться с мыслями и прогоняя сон. Серебряная серьга в левом ухе ощущалась, как маленький кусочек ледяного свинца, тяжёлого и арктически холодного. Я тяжело дышал, слегка вспотев, и несколько порезов горели, причиняя неудобство. Моё тело всё болело… и, что куда хуже, было до предела взвинчено из-за чувства разочарования, вызванного не до конца удовлетворённым сексуальным желанием.

Я со стоном снова откинулся на постель.

— О, да ладно, — тяжело выдохнул я. — Даже во сне облом? Это же просто, чёрт побери, смешно!

Через секунду в коридоре зажегся свет, и дверь в спальню распахнулась.

Кэррин стояла там в своей футболке чикагской полиции и свободных тренировочных шортах, держа «Зиг» в опущенной руке.

— Гарри? — произнесла она. — Ты в… — она остановилась, посмотрела на меня и подняла одну тёмно-золотую бровь.

Я схватил подушку, шлёпнул её на бедра прямо поверх одеяла и вздохнул.

Она разглядывала меня секунду с трудночитаемым выражением лица.

— Прибереги это для ночной битвы, здоровяк, — она начала поворачиваться, но остановилась: — Но как только мы разберёмся с нашим делом…

Она снова глянула на подушку и улыбнулась. Эта была удивительная улыбка, весёлая, и в то же время озорная.

— Когда мы с ним разберёмся, нам нужно будет поговорить.

Я понял, что отчаянно краснею.

Она ещё раз улыбнулась такой же улыбкой и сказала:

— Увидимся утром.

Затем закрыла дверь и оставила меня в постели одного.

Но при мысли об этой улыбке я почему-то не возражал.

Глава 15