Грязная работа

Рэй улыбнулся в ответ, потом краем глаза углядел свой монитор, на котором учительница младших классов поддерживала руками свой бюст, и растянул правую половину лица, стараясь попасть кулаком в кнопку питания монитора до того, как женщина подойдет к стойке.

— Просто смотрю, — сказала любовь всей его жизни.

— Как вы сегодня?

— Здрасьте, — ответил Рэй.

При своих умственных репетициях он всегда начинал со «здрасьте», и теперь слово как бы отрыгнулось из его уст само собой, прежде чем он сообразил, что отстает от нее на один ход.

— В смысле — прекрасно. Извините. Я работал.

— Это я вижу. — Снова улыбка.

Она так хорошо его понимает, она готова его прощать — и она добрая, это видно по глазам. В душе Рэй знал, что ради этой женщины высидит даже какое-нибудь кондовое кино. Да лишь ради того, чтобы преломить с нею пиццу, он готов посмотреть «Комнату с видом» и сразу же за ней — «Английского пациента».[59]

А она не даст ему пустить пулю в рот из табельного револьвера на середине второго фильма, потому что она такова — сострадательна.

Женщина неторопливо прошлась по лавке, но и двух минут не истекло, как она уже стояла у особого стеллажа Чарли.

Хотя табличка и гласила: «ОСОБЫЙ ТОВАР — ОДИН ПРЕДМЕТ В ОДНИ РУКИ», не уточнялось, на день этот принцип или на всю жизнь. Чарли вообще про такое не говорил, припомнил теперь Рэй. Само собой, Лили трындела, что политику нужно соблюдать, но это же Лили: она, конечно, чуток повзрослела, но все равно осталась неблагополучным ребенком.

Немного погодя женщина выбрала себе электрический будильник и принесла к стойке. Вот оно. Вот оно. Рэй услышал, как открылась задняя дверь.

— Еще что-нибудь? — спросил он.

— Нет, — ответила будущая миссис Рэй Мэйси.

— Я как раз такой искала.

— Н-да, с «Солнечным лучом» ничто не сравнится, — сказал Рэй.

— Это будет два шестнадцать с налогом… ай, к черту, ровно два.

— Очень мило с вашей стороны, — произнесла она и полезла в плетеную гватемальскую сумочку из разноцветных нитей хлопка.

— Рэй, привет, — сказала Лили, внезапно очутившись рядом, будто некий злобный фантом: такие возникают из ниоткуда, чтобы высосать всю потенциальную радость из любого мгновенья в его жизни.

— Привет, Лили, — ответил Рэй.

Лили пощелкала клавишами компьютера. Свежерастянутое лицо сильно тормозило Рэя, и он не успел развернуться, пока она не нажала кнопку на мониторе.

— Что это? — спросила Лили.

Свободной рукой Рэй долбанул ее по бедру под стойкой.

— Ай! Кретин!

— Вам наверняка приятно будет просыпаться с нашим будильником, — произнес Рэй, вручая аппарат женщине, которая станет его королевой.

— Большое вам спасибо, — ответила прелестная темноволосая богиня всего, что есть в мире у Рэя.

— Кстати, — гнул свое тот, — вы уже заходили пару раз, так я просто хотел, знаете ли, поскольку мне любопытно в этом смысле, э-э, как вас зовут?

— Одри.

— Здрасьте, Одри. А я Рэй.

— Приятно познакомиться, Рэй. Надо бежать. Пока. — Она махнула ему через плечо и вышла на улицу.

Рэй и Лили смотрели, как она уходит.

— Ничего попка, — заметила Лили.

— Она меня назвала по имени, — произнес Рэй.

— Немножко… не знаю — какая-то не слишком воображаемая для тебя.

Рэй обернулся к своей Немезиде:

— Тебе придется посидеть в лавке. Мне надо идти.

— Зачем?

— Нужно за ней проследить, узнать, кто она такая.

Рэй начал собираться — телефон, ключи, бейсбольная кепка.

— Да, это признак душевного здоровья, Рэй.

— Скажи Чарли, что я… Ничего не говори Чарли.

— Ладно. Так мне тогда можно уйти с сайта УРОД?

— Чего?

Лили отступила от экрана и, тыча в буквы пальцем, прочла:

— «Украинские Рабыни Отсосут Досуха» — УРОД. — И улыбнулась бодро и самодовольно, как третьеклассница, выигравшая викторину по правописанию.

— Вы же таких ненавидели, правда?

Рэй не мог поверить своим глазам. Они даже ничего уже и не скрывают.

— Некогда мне, — быстро сказал он.

— Пора бежать. — Выскочив за дверь, он припустил по Мэйсон-стрит за прелестной и сострадательной Одри.

Ривера подъехал к ресторану «Дом на утесе», выходившему на Тюленьи скалы, и заставил Чарли купить им обоим выпить, пока они будут наблюдать за серферами на пляже. Сам по себе Ривера не был склонен к патологии, но знал, что если будет часто сюда приходить, рано или поздно увидит, как серфера слопает белая акула. Вообще-то он изо всех сил надеялся, что это произойдет, потому что иначе в мире не будет никакого смысла, никакой справедливости, а жизнь останется лишь спутанным клубком хаоса. Тысячи тюленей в воде и на скалах — основной продукт питания белых акул, — в воде сотни серферов, переодетых тюленями… слопать такого просто необходимо, чтобы с миром все было в порядке.

— Я ни на миг вам не поверил, мистер Ашер, когда вы сказали, что вы — Смерть, но поскольку я не мог объяснить, что это за тварь была с вами в переулке, — фактически, не желал этого объяснять, — я и не стал заострять внимания.

— И я это ценю, — ответил Чарли, чуточку ежась от неловкости: в наручниках пить вино из бокала не очень удобно.

Лицо его от перечного газа было красным, как яблоко в глазури.