Грязная Земля (СИ)

— Хорошо. Только эти пусть отойдут сразу.

Алиса сунула телефон в карман, не отключая, правда, камеру. Пахан махнул своим кривым зеркалам:

— Назад, пацаны. Смотрите, как папка стрелять будет.

На лице Вадика было разочарование. Бобик же просто развернулся и потопал на прежнее место.

Светка взирала на всё с молчаливым жадным интересом. Она ощущала — всё это унижение и доминирование происходит сейчас для неё. Редко такое бывало! Она наградила Алису презрительным взглядом свысока — мол мой парень круче твоих парней! Алиса же мазнула по Свете взглядом как по пустому месту. Она была слишком напряжена, чтобы играть в эти игры доминирования. Для Алисы были сейчас важны лишь угрозы, либо помощь — а Светка не являлась ни тем, ни другим.

Алиса достала свой лук из чехла. Быстро и ловко натянула тетиву, вытащила три сиреневых алюминиевых стрелы — и протянула Пахану:

— За каждую потерянную будешь должен триста рублей.

Пахан фыркнул, вытащил из кармана ещё тысячу и бросил на землю. Взгляд Алисы стал гневным, но она сдержалась. Свой лук она бросать на землю в ответ, конечно, не стала. Но взяла пакет с изолоновым кубом — и вытряхнула его под ноги Пахану.

— Это мишень.

— Вадик, метнись… — высокомерно ответил Пахан.

Теперь в ответ на непроизнесённое «мухой» гневным стал взгляд Вадика. Но он не стал спорить — поднял квадрат изолона и потрусил к склону.

— Спасибо, — шепнул Лёшик загнанным голосом Алисе.

— Держись, главное молчи, — напряжённо шепнула она в ответ.

— Можем взять велики и сбежать, — совсем неслышимо шепнул им Петя.

— У него мой лук, три стрелы и он пьян, — покачала головой Алиса. — Мне страшно. Щас он хотя бы в мишень будет пулять, а не в нас.

— Блин, — расстроился Петя.

— Светка, смотри, как папка стреляет! Учитесь ботаны!

Пахан встал боком к мишени, вытянулся прямо, отвёл корпус назад и вытянул руку вперёд — всё, как его учили с пистолетом.

Только стрелу не наложил на тетиву.

Петя не сдержал смех, фыркнул, но удержался, лишь надул щеки, отвернулся и тихо закашлялся.

Ну а Пахан сделал то, чего больше всего опасался Лёшик.

Он ухватился пальцами за тетиву, хорошенько натянул её, напрягая бицуху…

— Не дёргай тетиву без стрелы, лук сломается! — не выдержал Лёшик.

— Чё? — пропыхтел Пахан.

И отпустил тетиву. Та со звоном ударила о плечи лука. Лёшик аж застонал — ведь его тонкий деревянный лук от такого сразу бы треснул навсегда. Но дубовый пластик Алисы выдержал. Впрочем, она была бы не против, если бы лук сломался прямо в руках Пахана во время выстрела. И чтобы тетивой ему прямо в глаз приложило!

Но дуракам везёт.

Пахан повозился со стрелой, наложил её, натянул тетиву… Как большинство новичков — он держал лук как пистолет, а тянул стрелу к глазу — как бы прицеливаясь вдоль «ствола пистолета». И, как у всех пистолетчиков, его локоть торчал на траектории движения тетивы.

— Блин, щас ему по локтю тетивой зарядит, — прошептал Лёшик и опять не выдержал. — Локоть вниз поверни!

— Не учи папку детей делать, — высокомерно ответил Пахан и спустил тетиву.

Раздался шлепок и на голом локте Пахана появилось красное пятно. Светка ахнула. Вадик ухмыльнулся, но спрятал улыбку.

…! — громко выматерился Пахан.

И бросил злобный взгляд на Лёшика, потряхивая ушибленной рукой.

— Я же предупреждал… — испуганно сказал Лёшик.

Ну а стрела шлёпнулась на хвойный полог с большим недолётом — лук Алисы был красив, но стрелы разгонял плохо. Для точности нужно было пристреливаться. Пахан это, конечно, сообразил. Ну и болезненный урок запомнил. И совет Лёшика тоже дошёл до затуманенного пивом мозга, хоть и запоздало. Он потёр локоть, поморщился от боли в наливающемся синяке и начал заново.

Наложил стрелу, натянул тетиву, прицелился стрелой от глаза, поднял лук повыше… Вспомнил совет, повернул локоть вниз…

— Лук-то не надо поворачивать! — опять влез Лёшик.

Но было уже поздно. Пахан уже отпустил тетиву. И так как он повернул локоть вместе с луком — вместо того, чтобы держать его прямо — то тетива опять врезала ему по локтю. Причём, конечно же, по синяку.

Пахан заорал и взматерился. Было больно. Светка опять ахнула, красиво округлив рот. Вадик снова заулыбался, и снова спрятал улыбку.

Ну а стрела улетела высоко-высоко. Лишь Бобик проводил её пустым взглядом, наблюдая, как она взмыла ввысь, на миг замедлилась в верхней точке — и спланировала на красно-жёлтых перьях, набирая скорость падения. И упала за песчаный холм.

«Кто я?» — возможно, думал Бобик. — «Не подобен ли и я этой стреле? Не случится ли однажды, что я, как она, поднимусь в темнеющую высь — а потом тихо и незаметно паду там, где меня никто никогда не отыщет? И сама память обо мне будет навсегда погребена за песчаным холмом, как память о древних воинах, похороненных в древних курганах?»

А все остальные смотрели, как Пахан размахивал больной рукой и матерился. Он размахнулся и бросил лук в кусты сбоку от стрельбища. Пнул третью стрелу, лежащую на земле. Развернулся — и увидел, что Алиса опять его снимает на телефон:

— Лук ломать уговора не было. С тебя пять тысяч, — нейтрально проговорила Алиса.