Грязная жизнь (ЛП)

Спустя год после смерти Твитча мы с Хэппи закрыли бизнес. У нас не было выбора. После того как ублюдок кинул нас, дела начали угасать. Федералы кружили вокруг нас, наблюдали, подслушивали, прятались за каждым углом. Смерть Твитча привлекла ненужное внимание. И все это больше не стоило того риска.

Засранец. Он испортил все, над чем мы работали. К счастью, денег, которые мы успели заработать, было более чем достаточно.

Черт.

Их было больше чем достаточно, чтобы обеспечить наших детей и детей наших детей. Потом Хэппи взял и продал дом, и все следы Твитча канули в лету. Все, кроме одного.

Маленький ЭйДжей. Антонио Юлий. Антонио Младший. (прим. ред.: имя ЭйДжея на англ. AJ, инициалы от Antonio и Julius).

Я медленно растягиваю губы в улыбке, когда думаю о нем.

Новость о беременности Лекси шокировала нас. Твитч никогда не был настолько неосторожным, и хотя нам нравилась Лекси, честно сказать, я никогда не думал, что она позволит чему-то подобному произойти. Казалось, она держала все под контролем и не была легкомысленной.

Хотя, опять же, Твитч мог обезоружить самых сдержанных людей. Это был его дар.

Линг давно ненавидит Лекси. Ей не надо было говорить этого вслух, но мы все знали, что Линг хотела этого ребенка, думала, что она заслужила этого малыша. На четвертом месяце беременности Лекси попала в больницу.

Я мгновенно подумал о самом худшем.

Хэппи позвонил мне и сказал быстро приехать туда. Так я и сделал. Я сел на первый рейс до Сиднея, и когда приехал, то, что увидел, теперь будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Лекси выглядела как скелет, будто она не ела месяцами.

Никки сидела возле ее больничной койки, держала за руку и умоляла ее что-нибудь съесть, пока слезы безудержно катились по ее щекам от страха за подругу.

Мы все были напуганы.

Хэппи повернулся ко мне и прошептал:

— Ребенок не выживет.

Заявление. Не вопрос. Его слова были утверждением.

Я уверен, что мы все думали об этом, но услышать эти слова вслух было чем-то иным. Чем-то настоящим. Во мне что-то перевернулось. Я не собирался позволить этому произойти.

Этот ребенок был последним следом моего лучшего друга.

Поэтому я остался. Я сидел возле больничной койки целый месяц, уходя только чтобы сходить в душ или переодеться. И все это время я говорил о Твитче, и хотя глаза Лекси по-прежнему оставались пусты, ее внимание было на мне. После недели, когда ее кормили через трубку, а я в это время бесперебойно болтал, она начала есть вновь.

На следующей неделе Лекси заговорила. Она повернулась ко мне, ее изможденное лицо отдалось резкой болью в моей груди. Ее голос был хриплым, положив руку на живот, она спросила:

— Ты когда-нибудь встречал его маму?

Я покачал головой.

— Нет, крошка. Она была плохой матерью, и я рад, что никогда ее не видел.

Она сглотнула и сморгнула слезы. Лекси крепче вцепилась в свой животик, ее пальцы сжали материал ночнушки.

— Я тоже плохая мать.

С тяжестью на сердце я наблюдал, как слезы катились по ее щекам.

— Ты хочешь этого ребенка?

Она открыла рот, но слова так и не вышли. Несколько раз повторив шёпотом, она, наконец, выдавила из себя:

— Не знаю.

Существовал прекрасный способ узнать, хочет ли она ребенка. Это было жестоко, но мне нужно было сделать это. Я должен был узнать. Я тихо произнес:

— Ладно, слушай, я знаю одного парня, я поговорю с ним.

Лекси моргнула.

— Что?

Я пожал плечами.

— Я не осуждаю тебя, Лекси. Знаю, что по сроку уже поздно, но, как и сказал, я знаю нужных людей… — Я положил свою руку на ее. — Сделают так, будто этот ребенок никогда и не существовал.

Она отстранилась от меня, будто мои слова обожгли ее. Ее грудь тяжело вздымалась, выражение лица стало ожесточенным, глаза дикими, и Лекси совершенно спокойно прошептала:

— Так, будто ребенок никогда и не существовал?

Тогда-то я мог улыбнуться. Я хотел, но не стал. Вместо этого, приподняв бровь, ответил:

— Ну, или отдадим на усыновление. Как угодно.

Обняв себя покрепче, она выдохнула:

— Нет. — Затем громче произнесла: — Нет! Это мой ребенок. — Затем опять тише, но в тысячу раз болезненнее: — Это мой ребенок. Наш ребенок. Этот малыш все, что у меня от него осталось.

Этого было достаточно. Я вытянул руку и приподнял ее подбородок, чтобы Лекси встретилась со мной взглядом.

— Докажи, что хочешь этого ребенка. — Ее взгляд смягчился, и я увидел в нем страх. Но насколько я знал, страх был лучше отрицания. Я легонько покачал ее подбородок. — Тебе нужно жить. Если не для себя, то для ребенка. Этот ребенок — дар, но тебе необходимо заслужить его, Лекс. Я понимаю, что Твитча нет рядом, но этот малыш нуждается в тебе.

От упоминания о моем лучшем друге, Лекси потеряла ту крошечную силу, которую поднакопила. Она тихо захныкала, ее тело стало вялым под моим прикосновением. Я решил надавить сильнее.