Грязная жизнь

Мы спускаемся вниз и входим в главный зал. Здесь появились новые лица, и я догадываюсь, что это Гамбино и его сыновья. Мы входим, а Эдуардо занимает центр комнаты и молча стоит перед мужчинами. Я замечаю, что Алехандры нет, но сейчас она нам и не нужна. Не проходит и десяти секунд, как внимание мужчин обращается к тихому Эдуардо. Он опускает взгляд в пол, затем поднимает его на мужчин.

— Первое на повестке. — Он смотрит прямиком на Дино. — Дино, не мог бы ты встать?

Дино смотрит на своего тестя и, зная свое место, встает.

Эдуардо смотрит на Мигеля. Тот делает шаг вперед и пялится на Дино. Он говорит громко, чтобы все услышали:

— Я, Мигель Кастильо, обвиняю тебя, Дино Гамбино, в убийстве нашего брата Рауля Мендоза.

И вот тут ситуация выходит из-под контроля.

АЛЕХАНДРА

— О боже, — шепчу я, стоя у двери, и слушаю крики толпы разгневанных мужчин, пока мебель скрипит по полу.

Черт.

Я по уши вляпалась.

Ох, черт-черт.

Они ни за что не оставят меня в живых.

Я девушка — ходячий мертвец

ЮЛИЙ

— Я никого не убивал! — кричит Дино, его лицо теперь красное и перекошенное от гнева, который он пытается выместить на Мигеле. Выражение его лица больше говорит «я убью тебя», чем «давай обнимемся».

Я закрываю Мигеля своей спиной и выпрямляюсь. Ни один засранец не поднимет руку на меня. Это будет крайним оскорблением Эдуардо, если в его доме обидят гостя. Ни за что Дино не ударит меня.

По крайне мере, я так думаю, пока не замечаю, что Дино надвигается на меня, и тут я быстро понимаю, что он настолько глуп. На расстоянии вытянутой руки, он поднимает кулак, отводит его назад и… замирает.

Тоненькая, изящная ручка приставила нож к яремной вене Дино, пока другой девушка поглаживает его щеку. Ее соблазнительный голос теперь смертельно серьезный, Линг произносит:

— Ты знаешь, что яремная вена гоняет огромное количество крови к сердцу. Если ее перерезать, то это приведет практически к смерти. Я сказала «практически», потому что зависит от того, как ее порезать. Вот так… — Она меняет позицию ножа, прижимая кончик прямиком к его шее в нужную точку. Я замечаю, как Дино вздрагивает, а затем вижу капельку крови у лезвия.

Я борюсь с улыбкой. Дикая стерва ранила его.

В то время как мужчины наблюдают за работой смертоносной змеи, она продолжает:

— Если воткнуть лезвие так, — она прижимает его сильнее, пуская струйку крови бежать по его шее, — нужно вонзить его на всю длину, — она наигранно поворачивает лезвие, — и покрутить. Смерть неизбежно наступит. Но она не будет быстрой. Ох, нет. Ты будешь истекать кровью множество минут. Почувствуешь, как кровь покидает твое тело с каждым биением сердца, оставляя тебя холодным и безжизненным, пока, наконец, не испустишь последний вздох.

Дино так и стоит, подняв руку, каким-то образом понимая, что Линг не блефует. Он смотрит на Мигеля как на предателя и говорит:

— Я не убивал Рауля.

Но Линг что-то задумала. Она приподнимается на носочки, прижимает свои ярко-вишневые губы к местечку возле лезвия у шеи Дино. Высовывает язычок и слизывает кровь Дино с шеи. А потом еще удивляется, почему люди считают ее ненормальной. Линг крепко упрочняет это мнение в головах всех людей в этой комнате, когда бормочет:

— Не вынуждай меня, сладенький. Ты даже не представляешь, как меня возбуждает мысль о твоем убийстве.

А теперь я улыбаюсь. Вот это моя девочка.

Мужчина в возрасте делает шаг вперед.

— Давайте не будем торопиться с выводами. — Я замечаю похожесть между ним и, очевидно, его сыном. Это Вито Гамбино. Подняв руки, он спрашивает:

— Что все это значит?

Мигель делает шаг вперед и практически кричит:

— Этот hijo de puta sucia (прим. перев.: сукин сын) убил моего друга. Мужа моей сестры. Одного из нашей семьи. — А затем он уже кричит: — Он убил моего брата!

Дино стискивает зубы, его ноздри раздуваются, и он рычит:

— Я не делал этого! Мать вашу!

Игнорируя слова сына, Вито смотрит на Эдуардо.

— Надеюсь, вы не пришли к этому выводу без доказательств.

Эдуардо молчит, пока Мигель говорит:

— Нам сказал человек, которому мы доверяем.

Вито спрашивает.

— И кто же это?

Тихий голосок от двери привлекает внимание, когда эхом разносится по комнате:

— Я.

АЛЕХАНДРА

Это плохая идея.

Почему я решила иначе?

Мое тело дрожит от страха, я сжимаю колени, умоляя бога, чтобы никто не услышал, как они стучат друг об друга.

— Я.

Все в комнате поворачивают свои головы в мою сторону, включая моего мужа, который выглядит удивленным и преданным. Я тут же отвожу от него взгляд, но слышу его мольбу:

— Ана, что же ты делаешь?

Я решаю не отвечать ему, а делаю шаг в комнату, встаю возле отца и обращаюсь ко всем остальным: