Грязная жизнь

Прежде чем детектив уходит, шеф вручает ему пистолет и тихо произносит:

— Вам лучше присматривать за своими вещами, когда мистер Фалько рядом. У парня проворные руки.

С бледным, ошеломленным лицом детектив закрывает дверь, я внутренне смеюсь.

Куэйд садится рядом со мной, наклоняется ко мне и спрашивает:

— Ты в порядке?

Шеф садится, а я отвечаю достаточно громко, чтобы он меня услышал:

— Да. Думаю, мы с шефом сейчас на одной волне.

Старик выглядит усталым.

— Не совсем, но я определенно заинтригован. — Он проводит рукой по лицу. — Ладно, ты хочешь вернуть свою жизнь. Что дашь взамен?

Я достаю из кармана листок бумаги и протягиваю ему. Он открывает ее и молча читает, пока я говорю ему:

— Этих людей на блюдечке.

Он смотрит на список и хмурится.

— Как? Я знаю этих людей. — Его осторожные глаза встречаются с моими. — Они неприкосновенны.

— С тем, что я знаю… — я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и свирепо улыбаюсь боссу, — мы можем заставить даже Богов истекать кровью.

Глава 19

АЛЕХАНДРА

Еще темно. От холода я стискиваю зубы, чтобы они не стучали. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как Юлий перевернулся на другой бок, утаскивая за собой теплое одеяло.

Наручники надежно удерживают меня у изголовья кровати, и я не могу ни перевернуться, ни подвинуться ближе к одеялу. Юлий приказал мне спать, но мои непокорные глаза закрываются лишь на мгновение, прежде чем я внезапно просыпаюсь от боли.

Боль… о, боже.

Черт возьми, мне больно.

Не знаю, сколько еще смогу молчать, но каждый раз, когда открываю рот, меня охватывает страх, и я снова замираю.

Я уверена, что мои руки онемели несколько часов назад, и время от времени в кончиках пальцев вспыхивают искры, словно электрические разряды чистой агонии. Мои руки так холодны, что горят, и мне приходится прикусить язык, чтобы не закричать от боли, когда булавки и иглы вонзаются в меня изнутри.

Мое тело окоченело от прохладного ночного воздуха, и мышцы болят, когда я дрожу. Если позову Юлия, он проснется, но я не могу не думать о наказании, которое последуют, поэтому решаю выждать до утра.

Дино любил играть со мной в игры разума. Его брат Джио с большим удовольствием брал меня силой, пытая. После того, как все было сказано и сделано, и Джио наказал меня, сделав мой разум податливым для каждой прихоти Дино, мой муж купал меня, заботился обо мне, прижимал к себе, обеспечивая утешение, которого жаждала моя разбитая душа. Он целовал меня нежными губами и говорил еще более нежные слова, и сломленная часть меня цеплялась за него, жаждала исцеления, и я засыпала, чувствуя ложное чувство безопасности в объятиях мужчины, который был безумно влюблен в женщину, которая не чувствовала того же.

Наш брак был гигантской катастрофой.

Сначала я оправдывала его.

Дино был задет моим отказом. Он не мог контролировать свой гнев. Работа сделала его холодным, бесчувственным человеком, и он не понимает, что делает. Что Дино любит меня и не всегда будет таким.

Каждый раз я клялась, что это будет в последний раз.

Я делала это годами.

Он наносил удары так, будто это были поцелуи. Его коррекция моего поведения часто была не обоснована. Он нашел предлог, чтобы ко мне прикоснуться. С каждым ударом, с каждым синяком, с каждой раной правда становилась все яснее.

Я вышла замуж за психопата, и от него никуда не деться.

Хуже всего было то, что у меня был не один, а два сумасшедших, которые следили за мной. Если я хотя бы сурово глядела на Джио, он подходил к Дино и вбивал в его голову ложь, будто я флиртовала с кем-нибудь, и в ту ночь Джио победно улыбался, а я беспомощно плакала под ним, безнадежно рыдала и умоляла о пощаде, когда он грубо входил в меня.

Мой муж был тайным вуайеристом. Он кайфовал, наблюдая, как бьют, сдерживают и трахают его жену. Чаще всего он мастурбировал под мои крики, запрокинув голову. При особенно болезненном визге все его тело напрягалось, он крепко сжимал себя, и я смотрела, как мужчина, который утверждал, что любит меня, кончал, разбрызгивая белую липкостью по всей руке с побелевшими костяшками, в то время как меня продолжали насиловать.

Дино Гамбино был больным ублюдком, и я рада, что он мертв.

Я чувствую, как Юлий шевелится в темноте и, словно стараясь не разбудить меня, бесшумно идет через комнату к двери рядом со шкафом, закрывая ее за собой. Из щели в нижней части двери льется яркий белый свет. Проходит минута, и я слышу, как в туалете смывают воду. Он выходит, и я пытаюсь успокоить свое дрожащее тело, когда свет в ванной падает прямо на меня, как прожектор, выдающий меня.

Я дрожу в тишине комнаты. Я закрываю глаза и молюсь, чтобы он не заметил.

Свет в ванной внезапно тускнеет, и шаги следуют по полу комнаты, затем свет загорается снова. Юлий отходит от выключателя и подходит ко мне, в замешательстве склонив голову. Он не знает, что со мной не так.

Сколько времени прошло.