Грязные игры

Сам же он даже не удосужился к телефону подойти. Папочка тебя тоже поздравляет и привет передает. Даже не сказал, что любит. Шэрон с детства понимала, что по красоте ей за Самантой не угнаться, вот и пыталась перещеголять ее, хотя бы с помощью карьеры. Однако отец считал, что карьера – удел мужчин. Взять, к примеру, братьев. Врач и адвокат. Вот это карьера. Отец всегда считал, что в профессии Шэрон есть что-то унизительное и отталкивающее. Вдобавок она осталась без мужа и детей, а значит, была неудачницей.

Шэрон вернулась на кухню, прихватила початую бутылку вина и отправилась с ней в сад. Это была вторая тайна Шэрон – она обожала возиться в саду. В горшочках пышно цвели ее любимые петунии – розовые, фиолетовые, белые и малиновые, края на клумбах золотили ноготки, небольшая лужайка усыпана маргаритками. Сад напоминал об особенностях гардероба Шэрон – те же невероятные сочетания цветов, много кричащего золота, горшочки, слишком тесные для разросшихся цветов.

Шэрон тяжело опустилась в шезлонг и закурила. Рокки, воспользовавшись этим, тут же вскочил ей на колени и довольно замурлыкал, щурясь от дыма. «Славный у меня день рождения, – подумала Шэрон. – Наедине с котом и с бутылкой вина».

Шэрон в очередной раз задумалась: а не слишком ли большую жертву принесла она ради собственной карьеры? Впрочем, если она о чем-то и сожалела, то лишь в такие минуты: в день рождения и на Рождество, когда наиболее остро ощущала свое одиночество. А вообще работа приносила ей радость, какую не заменяло никакое общение.

Когда-то и у нее было много любовников, однажды она даже обручилась, однако до свадьбы не дошло. Мужчины чересчур требовательны. Им трудно понять, что для нее важнее и интереснее задержаться на работе, чем сходить в кино, посидеть в ресторане или даже заняться сексом. Шэрон, еще будучи ребенком, видела слишком мало ласки, а потому, наверное, и став взрослой, не слишком в ней нуждалась. Разрабатывая план очередного номера газеты, она получала ничуть не меньше удовольствия, чем от оргазма, да и сами половые акты, как правило, приносили ей одно разочарование. Лишь один мужчина умел доводить ее до оргазма, но тот был женат.

Однако Шэрон нравилось, когда она сама возбуждала в мужчинах желание. Это придавало ей сил, позволяло ощущать собственную власть. И отношения с Эндрю Карсоном (а до него с двумя другими женатыми мужчинами) в этом смысле полностью ее удовлетворяли. Ее хотят – и это главное.

На полу валялись газеты, толстая кипа еще не разобранной почты громоздилась на столе. Завтрак в квартире Джорджины всегда проходил в превеликой суете. Сама она нервно металась, с трудом успевая выпить кофе, просмотреть утренние газеты и одеться. Как обычно в пятничное утро, телефон звонил каждые десять минут.

Около семи утра нежданно-негаданно заявилась Белинда, и ее приход совершенно выбил Джорджину из колеи. И не потому даже, что она никого не ждала в такую рань. Нет, Джорджину разозлило, что Белинда пытается давить на нее.

Обогнув стол, Белинда приблизилась к ней сзади и ласково обняла за шею, а затем просунула руку за отворот халата и принялась гладить грудь.

– Не надо, Белинда, – взмолилась Джорджина. – Не сейчас. Мне пора на работу собираться.

– Но, дорогая, я хочу поговорить с тобой. – Белинда неохотно отстранилась. – Я хочу кое-что выяснить, а ни сегодня вечером, ни завтра мы с тобой не увидимся.

– А что, это не может подождать? – раздраженно спросила Джорджина.

– Нет, Джорджи, не может. Ты вечно торопишься. Мы уже сто лет не виделись. Не беспокойся, больше десяти минут я у тебя не отниму. Давай обсудим наши планы на предстоящий уик-энд. В воскресенье Сюзи зовет нас к обеду, а в субботу Джейсон закатывает грандиозную вечеринку…

Белинду прервал очередной звонок телефона. Аппарат автоматически переключился на автоответчик, и Джорджина узнала голос своего редактора отдела новостей.

– Не отвечай, – прошипела Белинда.

– Что за глупости?! – возмутилась Джорджина. – Ведь это моя работа.

Пока она беседовала с редактором, Белинда терпеливо ждала. Потом напомнила:

– Извини, Джорджина, но мы с тобой так и не поговорили.

Джорджина вздохнула в изнеможении:

– Господи, Белинда, ты просто не представляешь, насколько я сегодня занята! И мне абсолютно некогда обсуждать планы на уик-энд. Ты можешь хоть раз обо мне подумать, а не только о себе?

Женщины уставились друг на друга: одна – разгневанная, вторая – готовая расплакаться. Наконец Белинда, понурившись, заговорила:

– Неужели ты сама не замечаешь, что с тобой делает твоя работа? Она высасывает из тебя все соки. Когда ты возвращаешься домой, ты измучена – физически и морально.

– Послушай, – терпеливо возразила Джорджина, – мне сейчас очень тяжело. На меня столько всего навалилось! Отношения с Шэрон обострились до предела. Мне приходится отбиваться сразу на нескольких фронтах. Ты просто не представляешь, в каком напряжении я живу. Приходится проводить на работе по двенадцать часов, а порой и по восемнадцать и все время что-то решать, с кем-то сражаться.