Грязные игры

А у вас есть чувство юмора, Александр Борисович! Но если говорить серьезно, то в России меня труднее достать человеку, которого я подозреваю в убийствах Старевича и Сереброва.

Так назовите мне его, в конце концов!

Стриж огляделся по сторонам, как будто кто-нибудь мог нас подслушивать, и вполголоса произнес:

Патрик Норд. Вам известно это имя?

Известно...

Ничего нового, конечно, для меня в откровении Стрижа не было. То, как Норд силой заставлял хоккеистов подписывать контракты, говорило само за себя. В общем-то такой человек мог устроить охоту на спортивных функционеров.

У вас есть доказательства? Я имею в виду доказательство его соучастия в убийствах ваших партнеров по спорту, бизнесу...

Он, видимо, был готов к этому вопросу, И с готовностью достал из внутреннего кармана пиджака продолговатый картонный конверт экспресс-почты.

Вот, пожалуйста, Александр Борисович. Взгляните вот на это письмо. Я получил его в Женеве неделю назад.

Я вынул письмо из конверта и начал читать:

Дорогой Саша!

Посылаю письмо по почте, потому что не слишком доверяю телефону и прочим электронным средствам связи. Кто знает, может быть, они прослушиваются. Ты знаешь, что мой, или, вернее сказать, наш враг по ту сторону океана способен на многое. Если не на все. А почта как-то надежнее.

Хуже всего то, что его никак нельзя поймать за хвост — он действует через подставных лиц и не оставляет никаких следов. Но его требования заходят слишком далеко, и дальше терпеть это я не намерен. Поэтому я попытаюсь лишить его канала, связанного с «Национальным кредитом». Сейчас для этого самый удобный момент.

Твоя задача — подстраховать операцию в Женеве. О том, когда понадобится действовать, я сообщу по телефону. Просто позвоню, и это будет означать, что пора.

Очень надеюсь, что все получится. Ожидай звонка на днях.

Твой Валя.

Письмо было отпечатано на бланке Национальной федерации хоккея.

И что это все значит? — спросил я.

Как вы, наверное, уже знаете, Федерация хоккея занималась кое-какой коммерческой деятельностью. Ну там торговлей, коммерцией.

Торговлей чем?

Разным...

Водкой, например. Сигаретами...

В том числе. Вы же понимаете, сейчас такое время...

Понимаю, — отрезал я. Все эти разговоры о времени, которое вынуждает спортивные организации торговать спиртным и табаком, мне уже порядком надоели, — продолжайте пожалуйста.

Вот. Патрик Норд хотел взять доходы от этих операций под свой контроль.

Каким образом?

Обычным, свойственным ему способом. То есть наскоком. Он воспользовался своими связями в банках, через которые мы переводили деньги, и поставил нас перед фактом — либо мы отдаем часть, либо лишаемся всего. Разумеется, нам ничего не оставалось, как согласиться. Конечно, до тех пор, пока мы не нашли способ бороться с Нордом.

Постойте-постойте. Вы переводили доходы от операций за границу? — неожиданно, как мне показалось, спросил я.

Стриж чуть запнулся, но потом очень складно продолжил:

Вы меня не так поняли. Наши фирмы, разумеется, переводили деньги по счетам в заграничные банки.

В том числе в Швейцарию?

Да.

Это и есть причина вашей командировки в Женеву?

Да. Но до поездки я не знал о планах Старевича. В принципе мы обсуждали что-то подобное, но ни о каких сроках не договаривались.

Объясните, пожалуйста, почему Старевич так поступил, и вообще, каков был механизм изъятия денег Нордом?

Механизм прост. Часть контрактов заключалась с подставными фирмами, контролируемыми Нордом. Им перечислялись деньги за несуществующие контракты. Норд имел полную информацию о поступлении денег на наши счета в банке «Национальный кредит». Поэтому в любую минуту он мог отдать команду заморозить тот или иной платеж. Вот, собственно, и все. С юридической точки зрения к Норду не может быть никаких претензий.

А почему вы просто не сменили банк, через который происходили расчеты?

Собственно говоря, именно это мы и готовились сделать. Но и Норд, как вы догадываетесь, предвидел такую ситуацию. Поэтому на счетах постоянно имелась, если так можно выразиться, «буферная» сумма. Конечно, достаточно крупная. И если бы Норд что-то заподозрил, мы сразу лишались ее.

Как я понимаю, суммы контрактов были большими?

Да. Достаточно велики.

А поконкретнее?

Стриж улыбнулся: