Грязные связи

Через двадцать метров я смогу закончить всю эту хрень, забрать победу себе, и уйти с деньгами. Но дыра в моей проколотой ноге царапала и пекла болью как адская тварь, которая пыталась выбраться наружу через эту дыру, окрашивая мой любимый кожаный костюм в кровавый цвет. Я закипал от ярости, которая грозила разорвать меня изнутри. Мама научила меня ездить на мотоцикле, научила не проигрывать, и, когда она умирала в луже своей крови, она научила меня ненавидеть. До финиша остался один квартал.

Я крутанул ручку тормоза и развернул байк, останавливаясь и встречаясь с Лебуа лицом к лицу. Он выровнялся на сидении, явно удивленный моим трюком, но не сбавил скорость. На двухполосной улице умный человек проехал бы под широкой аркой и потащил бы свою гребаную задницу к финишу.

Но Лебуа был придурком.

Он мчался навстречу слева, достаточно близко, чтоб ударить меня, и, скорее всего, это было намеренно. В последнюю секунду я наклонился на байке вправо, выдернул нож из моего бедра, и вернул его владельцу таким же образом. Мне всего лишь нужно было воткнуть его острым концом в Лебуа так, чтоб не получить вывих плеча, на скорости удерживая мотоцикл одной рукой. Скорость движения его байка сделала остальное. Я вонзил нож в область его груди. Это произошло так быстро, что он даже не понял, что именно я намеревался сделать. Заносчивость застала его врасплох. Шок окутал его после. Лезвие проткнуло ему плечо, отчего байк уклонился в сторону.

Он попытался вернуться на прежнюю линию, но байк потерял скорость, отказываясь выжимать сцепление. Наверное, Лебуа отпустил рукоять, чтоб закрыть рану на груди. Руль выскользнул из-под него, а скорость сделала остальное дело, отправив его тело волочиться по асфальту, пока головой в шлеме он не врезался в бордюр.

Дорожное движение было наименьшей его проблемой. Его руки и ноги больше не двигались, закрутившись под разными углами вокруг неподвижного тела. Абсолютно похер, жив он или мертв. Гангстеры, которые поставили на его победу, тщательно проследят за тем, чтоб он не съел больше ни единого круассана или лягушачьей лапки, или любого другого дерьма, которое он когда-либо пихал в свой рот.

Сирены взвыли буквально в нескольких метрах от меня, и мой GPS издал тревожный сигнал. Копы были в четырех кварталах. Я выжал сцепление, подготавливая байк для последнего рывка на пути к линии финиша, и сорвался вперед со скоростью пули. Камера заднего вида показала мне, как несколько парней уволокли тело Лебуа с улицы и затолкали его в уже поджидавшую их машину. Пожалуй, это были те же дерьмоеды, что поставили шипованную полосу у стены, и кто помог ему пересечь границу в эту страну. Именно они теперь пришли по его душу.

В отличие от Лебуа, мне не нужна была команда, которую мне придется содержать за свой счет. У меня был самый инновационный шлем в истории развития технологии. Шлем с бинокулярным полем обзора, функцией голосовой активации и голосового блютус-контроля моего байка. Благодаря удаленному интернет-выходу, на дисплее перед глазами была реальная картинка окружающего меня мира, а каркас из 9-мм платины защищал мою голову. Армия США обкусала бы локти от зависти, если бы им в руки попало такое сокровище. От желания работать с моим инженером и воспользоваться тем, что я храню у себя дома, они бы подожгли себя заживо.

Как только я промчался под финишными огнями, дисплей на шлеме уведомил меня о том, что на один из счетов в офшорном банке пришла сумма моего выигрыша. Я сжал рану на бедре, поглубже вдыхая полной грудью. Я бы мог даже улыбнуться, если бы адская боль не сжимала мою челюсть.

Мысли о том, на что я тратил свои деньги, приносили такое же удовольствие, как глянцевые обложки с изображением плейбоя приносят удовольствие этому же плейбою. Я подпитывал слухи, приукрашивая замаскированную правду.

Разрушить Тренчент Медиа — самую влиятельную компанию целой нации — станет местью за смерть моей матери.

Смерть обоих семей, ответственных за весь конгломерат, будет на моих руках.

Пешеходы и мотоциклы заполняли дороги, разлетаясь в разные стороны под приближающиеся со всех сторон звуки полицейских сирен. Я с наслаждением смаковал этот хаос. Он удерживал мое сознание, концентрацию, искал для меня выход. Я направился в бегущую толпу, и меня сдерживали лишь мириады напуганных людей, выкрикивая мое имя, которое эхом отбивалось от стен зданий.

Неуловимый! Какое твое настоящее имя? Где ты научился ездить? Покажи нам свое лицо! Прокати меня, сладкий! Лебуа подрезал тебя?

Разве эти ублюдки не видели кровь, которая сочилась из моей раны? Девушка, чья кожа была покрыта тату, прижалась сиськами к моим рукам, умоляя усадить ее ко мне на заднее сидение. Их блестящие глаза обещали десять минут дикого секса где-то в переулке или час грязной порки в сраном мотеле на оплёванных простынях.