Грязные танцы

– Почему ты не хочешь поделиться деталями? – потребовала Анна.

Обычно Наташа была более открытой.

– Наверное, он совсем никудышный?

Анна заметила, что эффект, произведенный этим мужчиной на Наташу, был столь велик, что подруга даже не хотела этим делиться. В свою очередь она не рассказывала Наташе о Ричарде и о том, что их занятия любовью были по-прежнему на высшем уровне. Никто из них не хотел говорить. Никогда прежде между подругами не повисало тишины, когда им столько всего надо было обсудить. Девушки только обменялись улыбками, потому что им не хотелось впускать холод в свои отношения. А затем Анна вернулась к Ричарду, а Наташа отправилась к родителям.

– Ненавижу эти затраханные воскресенья, – произнесла Наташа с сарказмом.

– А я люблю трахаться по воскресеньям, – ухмыльнулась Анна.

Автобусы по выходным ходили нерегулярно, и Наташа приехала слишком рано. Желая оказаться сейчас где угодно, только не в доме собственных родителей да еще раньше времени, она убивала минуты, прогуливаясь по знакомому с детства району, мимо домов с орнаментами и узорами, которые не изменились с тех пор как она была ребенком, дошла до тупика, в котором еще подростками они с Анной слонялись без дела. Квартал так мало изменился с тех пор, что возникало странное ощущение, будто люди его просто покинули. Наташа проходила мимо домов, которые, как она вспоминала, принадлежали ее друзьям, друзьям родителей или просто знакомым. В ее памяти район этот всегда был полон жизни, хаотичного движения и интриг. Сегодняшним воскресным утром, если не считать пары проехавших мимо машин, здесь было пусто.

– Эй, есть здесь кто? – осмелилась закричать Наташа.

Ответа не последовало. Хорошо бы сейчас вернуться домой и рассказать Анне все о Джоффри. Все: ее опасения, связанные с его сдержанностью, и радость, которую доставляла ей его компания. Наташе хотелось рассказать о его неожиданной сексуальности. Ей столь многим хотелось поделиться. И вместо этого она обязана была торчать у родителей. «Если я услышу какую-нибудь чушь, я им отвечу. Я притворюсь, что знаю развязку сериала и открою им все!»

Наташа подходила к дому, с каждым шагом приближаясь к кошмару, в котором мать постоянно нападает на отца, отец неизменно молчит в ответ, а между ее сестрой и будущим зятем вспыхивают глупейшие споры.

Больше всего Наташу угнетал грядущий разговор с Брендой. Но та никогда этого не понимала. По ее мнению, они были сестрами и по определению должны быть близки. Бренда ждала, что Наташа будет с ней делиться сокровенным, ходить по магазинам и бывать вместе на людях, но таких отношений у них не было никогда, даже когда они были гораздо моложе. Неважно, сколько раз Наташа отказывалась, Бренда не оставляла попыток. Наташа никогда не искала общества Бренды, а если та оказывалась в ее компании, то чувствовала себя не комфортно.

Наташа остановилась. Она достала мобильный телефон. Сейчас она позвонит Анне и попросит, чтобы та перезвонила ее родителям и наврала, что Наташа заболела, так бывало, когда она хотела прогулять работу. Но мать может воспользоваться предлогом, чтобы ее навестить. Она убрала телефон.

Неподдельно больная, с опухшим лицом, измученная и с раскалывающейся головой, Наташа вошла в дом через кухню, сквозь жар и пар, кивнула отцу и без колебания шагнула в гостиную. Колебаться – значит думать о предстоящих нескольких часах, а это было мучительно.

Во время обеда Бренда не преминула спросить о Джоффри. С интонацией, которая не оставила Бренде сомнений – если она будет приставать дальше, Наташа ей ответит совсем по-другому, она сказала, что, к счастью, все еще встречается с ним.

Повисла тишина, как на поминках.

Кит не поднимал головы от тарелки с едой; он сооружал замок из пюре, со рвом, наполненным подливкой, расплющивая каждую зеленую горошину с ожесточением, словно это была голова его невесты. Бренда следила за его движениями. Затем она медленно закрыла глаза и качнула головой. Раздался вздох. Отец и мать сочувственно взглянули друг на друга: они со стыдом распознали на своих лицах ту же печаль и покорное выражение.

Наташа наблюдала за ними всеми, не привлекая внимания… Каждый из них был слишком поглощен своей собственной меланхолией. А Наташа ела с аппетитом, думая: «Так или иначе, моя жизнь изменится. Если я буду и дальше встречаться с Джоффри, я перестану приходить сюда по воскресеньям, я не позволю нашим взаимоотношениям так деградировать. Если мы перестанем встречаться – это тоже нормально – по крайней мере, я буду уверена, что меня не ждет такая жизнь, как у мамы с папой или у Бренды с Китом».

– А пудинг есть, папа? – спросила Наташа.

Все еще доедали второе. И пудинга тоже не было.

– В холодильнике есть мороженое, – предложил отец.

Наташа встала, улыбаясь как ребенок:

– Кто-нибудь еще хочет?

Она ела мороженое в одиночестве. Оно простояло в холодильнике слишком долго, так что кусочки льда хрустели на зубах.