Грязный секрет

— Исключено. Что бы ни заставило её уехать, этого недостаточно, чтобы вернуть её, иначе она никогда бы не уехала отсюда.

Я тянусь к наушникам и надеваю их, закончив этим разговор, слава грёбанному Господу. Разговор о девушке, разбившей моё сердце, точно не находится в списке моих любимых занятий.

Мы — «Dirty B.», Братья Бёрк, зовите, как хотите, — могли бы жить где угодно. Мы могли бы переехать в Нью-Йорк или Лос-Анджелес, не моргнув и глазом, но не сделали этого. Мы продолжаем возвращаться в этот чертовски крошечный город, где все знают друг о друге всё.

Почему? Хотел бы я знать. Если бы решение зависело от меня, то мы остались бы в ЛА после первого же визита. Теперь нам придётся провести несколько недель в самом маленьком городе в мире, полном туристов и кричащих фанаток.

Я выглядываю из окна под глубокие удары битов Нирваны в ушах. После двух дней езды на этом автобусе я более чем готов поспать на настоящей кровати, даже если она находится в Шелтон Бэй.

Пока у меня будет возможность наслаждаться мамиными обедами, я буду в порядке. Её еда — единственная хорошая вещь в «доме».

Деревья, дома, дороги — всё сливается в одно, поскольку мы приближаемся к заливу. Знак, встречающий нас, ясный, как сраный день.

«Добро пожаловать в Шелтон Бэй».

Добро пожаловать в Зал Памяти.

Я выдёргиваю наушники и выключаю iPod. Закинув всё в спортивную сумку, ставлю её на соседнее сиденье.

— Ладно, парни, — вновь появляется Дженна, — что бы ни произошло, вы выйдете через пять минут. Вам предстоит довольно долгая прогулка по родному пляжу. Войдёте через чёрный вход. Мы припаркуем автобус перед домом, и мне придётся иметь дело с обезумевшей кричащей толпой.

— Чёрт, Дженна. Ты чёртов гений, прекрасно, — усмехается Тэйт.

— А ты парень-шлюха, — отвечает она, сладко улыбнувшись. — Пять минут, Тэйт Бёрк, после этого я не хочу видеть твою гулящую задницу в этом автобусе.

Он подмигивает ей, веселя меня, Эйдена и Кая. Сопротивление Дженны его подстрекательствам — наша давняя форма развлечения. Правда в том, что Дженна счастлива в отношениях с одним из наших охранников. И все мы знаем, что Тэйт не тронул бы её. Он ценит свой член слишком сильно, чтобы рискнуть им в противовес двумстам пятидесяти фунтам чистых мышц.

Спустя несколько минут Дженна хлопает в ладоши.

— Давайте, парни. На выход. Я останусь на лето в Роли вместе с Джейсоном, так что буду недалеко, если понадоблюсь. Тэйт, Эйден, запомните, парни-шлюшки — обернул, потом засунул. Кай, попытайся обуздать свой гонор, солнышко. И ты, Коннер. Я хочу видеть улыбку на твоём лице, когда ты вернёшься в этот автобус. Всё ясно, господа?

Я фальшиво улыбаюсь ей и чмокаю в щёчку.

— Дай нам четыре дня. Тэйт позвонит тебе.

— Знаю. Он большой ребёнок.

Мои братья выходят за мной из автобуса.

Под нашими ногами хрустят листья, и несмотря на то, как часто я говорю, что ненавижу этот город, на самом деле я люблю его. Я провёл чертовски много времени в этих лесах, когда был ребёнком, залезая на деревья и перебегая ручей. Когда мы стали старше, это стало нашим укрытием, моим и Софи, нашим укромным уголком в людном городе. Место, в которое мы могли приехать, устав от любопытных взглядов.

Я прогоняю эти мысли прочь. Блять. Каждый раз. Каждый раз, когда я возвращаюсь, она заполняет мою голову, словно навязчивая идея.

Я смотрю на дом. Дом её отца — ну, или старый дом, теперь это не важно. Я даже не знаю, был ли он выставлен на продажу. Чья-то тень мелькает в кухонном окне, поэтому, полагаю, его продали. Прошло шесть месяцев с тех пор, как мы были в этом доме в последний раз. Достаточно времени, чтобы продать.

Я иду вперёд, уверенный, что она никогда не вернётся. Она остаётся чёрт знает где, и я, вероятно, никогда не найду её, несмотря на все мои старания.

Она ушла. Я должен был признать это ещё два с половиной года назад, но каждый раз я возвращаюсь домой с каплей надежды, что она будет здесь, словно чертовски грустный ребёнок, надеющийся, что его потерянная собака будет дома, когда он вернётся из школы.

Дом появляется в поле зрения с нежным звуком разбивающихся волн. Солёный воздух проникает в лес по мере приближения к просторному участку, расширившемуся после того, как мы «сделали это». Я увеличиваю темп. Сейчас у меня в приоритете добраться до единственного места в этом ненавистном городе, которое я люблю. Быть рядом с моей сумасшедшей-как-чёрт семьёй.

Лейла ждёт у заднего входа; она начинает подпрыгивать, увидев нас, и закрывает рот ладонями, чтобы не закричать. Вероятно, она тоже получила сообщение о нашем возвращении домой через задний двор.

Она обнимает нас, одного за другим, но на мне её объятия задерживаются дольше, чем на других. Мы самые младшие в семье, поэтому всегда были ближе друг к другу, чем остальные, и каждый раз отъезд для записи или поездки в тур немного ранит.

Затем появляются наши родители, и всё превращается в вихрь из объятий, поцелуев в щёки и улыбок. Прошло целых два месяца с нашего отъезда в Вегас. Слишком долго.