Грязный секрет (ЛП)

Я смотрю наверх, Софи стоит в паре шагов позади Милы. Её волосы собраны на макушке, тёмные тени залегли под глазами, губы потрескались.

Мила снова хлопает в ладошки в знак согласия, и я киваю.

— Хорошая работа, детка, — ставлю галочку рядом со строчками. — Смотри, кто пришёл.

Она поворачивает свою маленькую головку и падает навзничь. Смеётся, встаёт и, подбежав к Софи, обнимает её за ноги.

— Привет, малышка! — Софи наклоняется и поднимает её на руки. — Тебе было весело с папой?

Мила кивает.

— Пой! Папа, пой! — она смотрит на меня с большой улыбкой.

— Да, папа пел, — ставлю гитару и встаю. — Я принесу её вещи, — говорю Софи.

Она кивает и относит Милу на крыльцо. Лейла толкает меня в спину, и я, спотыкаясь, выхожу из кухни. Сыпля на неё проклятия, начинаю подниматься наверх, пока она наступает мне на пятки.

Она захлопывает дверь в спальню.

— О чём ты думал, так разговаривая с ней вчера?

— Я, очевидно, не думал, — начинаю собирать вещи Милы в её сумку.

— Да, серьёзно, Шерлок. Она плакала на моём плече, Кон, — Лейла хватает меня за руку и заставляет посмотреть на неё. — Всю ночь. Всю чёртову ночь.

Я выдёргиваю свою руку, моё сердце сжимается.

— Чего ты от меня хочешь, Лей? Я уже знаю, что она не примет извинений. Она не хочет разговаривать со мной. Хочешь, чтобы я послал ей цветы и чёртового мишку, держащего воздушный шар с надписью «Прости»?

— Я не знаю, но тебе стоит придумать что-нибудь.

— Я делаю то, что она хочет. Веду себя как отец, и держусь подальше от неё, — открываю дверь. — Уважаю её желания.

— Невозможно, — она качает головой и отступает в свою комнату. — Ты невозможный.

Она закрывает дверь, выгнав меня, и я минуту смотрю на неё. Что это значит?

Спустившись вниз, протягиваю Софи упакованную сумку Милы.

— Спасибо, — тихо произносит она, пристёгивая Милу в коляске. — Я приведу её завтра. Если ты хочешь.

— Да. Я могу прийти и забрать её.

— Нет. Я приведу её, — она наклоняется вперёд. — Готова, Мила?

Дочка кивает. Я наклоняюсь и целую её в лобик, потом в щёчки, в носик, и в завершении в маленький ротик. Она смеётся и крепко обнимает меня за шею.

— Пока, пап. Пока, пока, пока, — она машет мне пухлым кулачком.

— Пока, малышка.

Я дожидаюсь, когда они уйдут, а затем падаю на траву, подложив руки под голову. Чёрт, как бы мне хотелось, чтобы всё было не так. Так не должно быть. Она должна быть здесь, всё время рядом со мной.

Они обе должны быть рядом.

Нахрен всё это. Бью рукой по дереву рядом со мной. Я понимаю, что никогда не прощу Софи, но не могу осуждать её вечно. И, чёрт возьми, они обе мои, мои девочки, и они должны быть со мной. А не вдвоём на другом конце леса, пока я сижу здесь в одиночестве.

Но я ничего не могу с этим поделать.

Передвигаю гитару, возвращая её обратно на колени, и утыкаюсь в блокнот, снова погружаясь в музыку.

Глава 15

Софи

— Мила? Мила, детка, пожалуйста, вытащи свои пальчики из носа, — я вздыхаю и шагаю вперёд, убирая их.

Она вскрикивает и хлопает по дивану.

— Нет! — и сразу засовывает пальцы обратно.

— Мила Лу! — снова вытягиваю их. — Сделаешь это ещё раз, и ты наказана!

Она смотрит на меня и демонстративно засовывает два пальца другой руки обратно в нос.

— Всё. Ты наказана, — я в сотый раз убираю пальцы и поднимаю её на руки.

Наказываю её и засекаю время на таймере, поставив его на столешницу. Возвращаюсь в гостиную и с тяжёлым вздохом падаю на диван, потирая виски.

Три дня перетягиваний каната взад-вперёд с Коннером сводят меня с ума. Не только я безумно скучаю по нему, но и Мила тоже, ставя меня в известность своим плохим поведением. После трехчасового сна вчерашней ночью моё терпение стало тонким, как бумага, и я готова оставить её в кроватке, позволив кричать.

Мила продолжает кричать, даже будучи наказанной, так что особой разницы нет.

Когда она начинает кричать невыносимо громко, я встаю, поднимаю её, открываю детский барьер и поднимаюсь наверх. Положив её в кроватку вместе с одеялом, вхожу из комнаты. Хотя бы на пять минут, чтобы немного передохнуть и не убить её. О Боже, мне необходимо передохнуть.

Захожу на кухню и делаю себе кофе. Конечно, было бы проще позвать Коннера, чтобы он пришёл и успокоил её. Прошло две недели с моего возвращения, а она была с ним восемь дней подряд. Теперь ей нужно привыкнуть к тому, что его не будет рядом всё время, потому что скоро его не будет здесь вообще.

Я выхожу на улицу и вижу Лейлу, появившуюся из леса.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю у неё.

— Отдаю тебе это.

Я беру протянутый журнал и смотрю на обложку. На ней фотография нас с Коннером, сделанная четыре дня назад возле закусочной, на которой он обнимает меня за плечи. Я прикрываю лицо, но этого недостаточно. Все, кто меня знает, мгновенно всё поймут. Смотрю на заголовок:

«ЭТО МАМА РЕБЁНКА КОННЕРА ИЛИ ЕГО НОВЫЙ РОМАН?»

— Тьфу, — бросаю журнал в забор, паникуя внутри.

Как долго СМИ будут устраивать цирк возле моего дома, осадив его?

— Коннер видел это?

Лейла пожимает плечами.

 — Не знаю. Если он не с Милой, то всё время проводит в своей комнате или гараже, работая над новой песней.