Грязный свет. Браво Его Величества

вздохнула. Её мать была уже немолодой простой женщиной из какого-то сильно

отдаленного селения. Она не обладала никакими талантами и безропотно терпела все

выходки своей нерадивой дочери и мужа. В свое время мать даже искренне надеялась на

то, что ребенок родится без способности к магии, но и в этом судьба её не пощадила.

Девочка появилась на свет буквально окруженная силой, и уже с первых минут проявила

Талант, не дав повитухе шлепнуть себя по филейной части и наградив её весьма

выразительной бородавкой на носу. После этого матери оставалось только смириться с

очередным «подарком» затейницы Судьбы и воспитать из неугомонного комка Таланта

нечто стоящее.

Цеса же стеснялась своей матери. Присущая ей мягкость, доброта и смирение никак не

укладывались у девочки в голове. При этом она никогда не понимала, как с такими

незавидными данными и без Таланта мать смогла выжить в мире, где все строится на

магии. Роль спасителя жизни непутевой родительницы она отводила отцу, который, по её

мнению, только и делал, что устраивал их жизнь в столице наилучшим образом. Сама же

она старалась поменьше распространяться о своих родственных связях, потому как иметь

в отцах директора Магического магистрата оказалось весьма неприятно. С теми, кто

наивно предполагал, что на обучение она попала исключительно по папочкиной

протекции, Цеса справлялась легко и без усилий. Талант можно было применять ко всем

жителям Ландоса, не опасаясь штрафа. А вот от тех, кто навязывался в друзья, а потом

слезно умолял её замолвить отцу словечко, чтобы пристроил, приходилось намного

сложнее. Но и этот не особо приятный фрагмент своей жизни она с успехом преодолела.

Нерешенным до сих пор оставался только один вопрос, мучивший вот уже несколько

тысяч лет каждого мало-мальски одаренного человека: что делать? И вот уже три луны,

как закончено обучение, не слышно ни друзей, ни подруг, а Цеса все еще находится в

прошлом, когда уже давно надо шагнуть в будущее, а именно на работу, желательно в

какое-нибудь приличное заведение. Вот здесь-то она и столкнулась с практически

непреодолимой проблемой: профессиональное самоопределение. У девушки было на

примете несколько вариантов, один из которых провалился благодаря не совсем

приемлемым внешним данным.

Можно, конечно, пойти работать в Магистрат, но опять же найдутся неумные и длинные

языки, которые будут чесать о том, что снова сработала «папочкина протекция». Поэтому

вариант отпадал сам собой.

А еще можно было отправиться по сложному и тернистому пути карьерной лестницы и

годам к сорока дослужиться до придворного мага, развлекающего королевских детишек

простенькими иллюзиями. Но даже мысли об этом нагоняли на юную Цесу

непреодолимую тоску, потому как хотелось всего и сейчас, а юношеский максимализм не

поддавался воздействию здравого смысла и перспективного планирования.

Оставался еще вариант с отличиями. То есть применение Таланта там, где он,

собственно говоря, и должен быть применен, то есть на сражении с заполонившей леса и

поля нечистью. Но перспектива становления странствующим магом никак не прельщала

Цесу. Она привыкла жить в комфортных городских условиях, а не на природе в

антисанитарной обстановке, где еще к тому же очень легко подхватить какую-нибудь

заразу, особенно при ранении. Поэтому этот вариант приключенческо-геройского сюжета

отметался сразу и без права восстановления в памяти.

Оставался один, самый последний и захудалый ход развития событий – продолжать

пялиться в потолок, ожидая того славного момента, когда кто-то придет и укажет ей путь

истинный.

Цеса зарычала от злости, вскочила с кровати и принялась мерить шагами комнату.

Раз – два – три – четыре – разворот. Раз – два – три – четыре – разворот.

На третьем витке, который происходил рядом со шкафом, Цеса, не рассчитав, со всей

силы проехалась по спинке шифоньера носом. И ей не пришло в голову ничего умнее, как

со злости еще и пнуть несговорчивый предмет мебели, отчего пострадал большой палец

правой ноги. Цеса закрыла лицо руками и, издав какой-то непонятный смешанный вопль

злости и отчаяния, опустилась на ковер. На этом мыслительный процесс решено было

прервать, спуститься на кухню и выпить чаю, а еще лучше ядреного самогона.

Похромав по лестнице вниз, Цеса осторожно заглянула в кухню с робкой надеждой на

то, что там никого нет. Как и положено, в такой поистине зловредный день, все её надежды

рухнули в один момент, когда отец на секунду поднял глаза от какого-то свитка и тут же

заметил спрятавшуюся за косяком дочурку.

–А ну хватит тебе уже хорониться! Давай, выходи! Хоть чаю выпей, горемычная! – Цеса

невольно улыбнулась. Ей всегда нравилось, как отец произносил слово «горемычная», с

какой-то только ему свойственной насмешливо – участливой интонацией. Ведьма нехотя

вылезла из своего убежища и потопала к столу, все еще держась за нос.

–Милая, тебе приготовить, может быть, чего? – тут же засуетилась мать, подскочила из-за

стола и потянулась к смятому фартуку, висевшему на крючке около двери. Заходя на

кухню, добродушная хозяйка, обычно, не глядя, протягивала руку и снимала фартук с