Грязный свет. Браво Его Величества

неспешной беседе у камина. Отец, скорее всего, усадит её напротив себя и аккуратно

нальет в бокал разогретого вина. Потом возьмет с подноса еще теплое имбирное печенье и

с доброй усмешкой начнет расспрашивать горемычную дочку о первом дне настоящей

взрослой жизни. Мать, положив подбородок на сложенные в замочек ладони, будет с

умилением наблюдать за происходящим и вспоминать, как все начиналось. При мысли об

этом, Цеса сама невольно улыбалась и ускоряла шаг, стремясь скорее окунуться в тепло

родного дома.

Но радужные мысли ведьмы быстро окрасились в мрачные тона, стоило ей только

приоткрыть калитку и шагнуть на уложенную фигурным камнем дорожку к дому. Свет в

окнах не горел. За всю её жизнь такого не было ни разу. Вечно суетящаяся по хозяйству

мама никогда не забывала с наступлением темноты зажигать хотя бы свечку в каждой

комнате, где ей могло что-либо понадобиться. Цеса слегка замедлила шаг, а просканировав

дом на наличие живых мыслящих существ, вовсе остановилась и поспешила укрыться в

ближайшем кусте смородины. Нет, это была не паника и даже не страх, это был пока еще

очень маленький огонек сомнений. В конце концов, родители могли просто выйти до

ближайшей торговой лавки, или же мать пошла туда одна, а отец просто задержался на

работе. Но неумолимая интуиция прямо-таки кричала об опасности, да что там об

опасности, о катастрофе местного масштаба. Что-то произошло, причем что-то страшное и

непоправимое, это Цеса знала наверняка. Она придирчиво оценила свое положение, на

всякий случай предусмотрительно оставила в кустах малиновый сидр, прихваченный в

лавке, и медленно, пригибаясь, направилась к дому.

Дверь была приоткрыта, следовательно, соваться туда не стоило вовсе. Цеса могла

поклясться чем угодно, что в доме не было никого, но что-то неумолимо отталкивало её от

почти приветливо приоткрытой двери, поэтому она направилась в обход дома до

ближайшего окна. Если что и имело смысл, так это удостовериться, что дом действительно

пуст и молодой ведьме не угрожает ничего, кроме бесполезного хождения по комнатам в

гордом одиночестве в ожидании родителей. В случае если в поле её зрения вдруг окажется

сильный маг, способный скрыть свое присутствие, что же, придется решать по ситуации,

что с ним делать и что ему понадобилось от семьи директора Магического Магистрата.

Цеса беззвучно прошла вдоль стены и, приподнявшись на носочках, заглянула в окно

кухни. Частичная трансформация зрения далась ей легко и быстро, темнота постепенно

стала рассеиваться и рисовать очертания знакомых предметов. Шкаф, стол, стулья, фартук

на стене, чайник со свистком почему-то не на своем обычном месте, полотенце небрежно

скомканное валяется на полу рядом… Цеса еле удержалась от крика. На полу, в

совершенно неестественной позе лежала её мать. Сомнений не возникало – она была

мертва. На бледном лице еще осталась маска легкого недоумения и страха. Создавалось

впечатление, что добродушная хозяйка вовсе не ожидала чего-то или кого-то, что так

бесцеремонно ворвалось в её привычный семейный быт и роковым образом помешало

поставить чайник на огонь. Она умерла быстро, в этом Цеса нисколько не сомневалась.

Во-первых, человек, не обладающий Талантом, как правило, не замечает, что рядом кто-то

совершает акт воздействия, а во-вторых, заклинание, с помощью которого кто-то убил её

мать, практически не вызывало боли. Точнее человек просто не успевал заметить, что его

сердце вдруг остановилось. За считанные секунды он всего лишь может понять, что какой-

то злобный маг только что лишил его жизни, а дальше по сценарию: легкое недоумение от

такой наглости и страх перед смертью, который даже не успевает отразиться полностью.

Цеса честно попыталась не паниковать, но предательские слезы заволокли глаза мутной

пеленой, отчего ведьма перестала что-либо различать в темноте.

Через минуту пришло жуткое осознание. Лишь одно слово пронеслось в голове Цесы и

больно, ужасно невыносимо кольнуло острой отравленной иглой: отец. Совершенно

потеряв над собой контроль, лишившись напрочь самообладания и здравого смысла, уже

успевшая повзрослеть на добрый десяток лет ведьма рванула к входной двери. Несколько

секунд, несколько шагов растянулись в долгий путь в несколько тысяч километров. Рука

потянулась к входной двери – щелчок – ослепительный столб пламени вырвался из

прихожей, сбив ведьму с ног и швырнув на мощеную дорожку. И снова всего одна лишь

мысль в чудом уцелевшей от боевого заклинания голове: успела! Цеса дрожащей рукой

размазала кровь по виску, с трудом открыла обожженные магическим огнем веки и в

расплывшейся от боли и гари картине с ужасом различила наполовину разрушенный дом.

–Папа! Папочка! – не помня себя и не видя ничего вокруг, кроме полуразрушенного

здания, Цеса ринулась разгребать обломки. Дым слепил и без того обожженные глаза,

голова раскалывалась от удара, лицо заливала не желавшая останавливаться кровь.

Большая часть магического запаса ушла на неудавшуюся попытку отразить заклинание,

которое явно строилось для того, чтобы на месте испепелить менее прыткого мага или, в

качестве альтернативы, ведьму.