Грязный свет. Браво Его Величества

Стаканчик сливовой водки очень быстро превратился в бутылку, затем на столе появилась еще бутылка вина и виски. Вечер обещал быть томным. Трактир потихоньку наполнялся народом: мужчины возвращались с работы, путники останавливались на ночлег, стража сдавала караул, одинокие барышни желали познакомиться. Постепенно свободных мест уже не осталось, и Цеса с удивлением отметила, что Джог оказался прав, выбрав для сбора сплетен и слухов именно это место. Как он догадался, что здесь соберется толпа разномастного народа находящегося в курсе того, что происходит при дворе Принцессы Арно, для ведьмы было непостижимо.

Мальчишка в заляпанном фартучке и башмаках на два размера больше зажег дополнительные светильники. Разносчицы, видимо, размножались почкованием, и к двум предыдущим дамам с формами прибавились еще три с похожими характеристиками.

Несмотря на то, что грудью они могли пробивать стены, а задницей толкать баржи по реке, они очень прытко передвигались между столами и посетителями, так что Цеса удивлялась, как до сих пор ни одна кружка или тарелка не оказалась задетой чьей-нибудь пятой точкой.

Опьяневшая от крепкого вина, ведьма уже не успевала следить за передвижением людей по залу. Она упускала из виду новые лица и все чаще смеялась над саркастичными замечаниями Джога. Аратим также позволил себе расслабиться, грея в руках стакан с виски. Он улыбался, наблюдая за своими спутниками и не забывая прислушиваться к разговорам, которые велись за другими столами. Ведьма подозревала, что, несмотря на свою веселость, Джог также ловит каждое слово и тщательно фильтрует информацию, поступающую извне. Цеса пока еще не ощущала себя причастной к этому увлекательному процессу, поэтому просто пила вино, заедая его копченым сыром и поддерживала бредовый диалог с браво.

Джог картинно отпил сливовой водки, со стуком поставил стакан на стол, взмахнул рукой и мечтательно произнес:

— Хотел бы я быть рыцарем. Я бы напивался, катался по замку на коне в одних кальсонах и орал бы, что люди уже не те, где верность богу и короне. И периодически падал бы с лошади в грязь. А крестьяне такие: «Вот, милорд-то наш, опять надрался, как свинья»… — Цеса чуть было не подавилось вином, представив себе эту красочную картинку, и решила поддержать неожиданный порыв Джога.

— Во-во! И я так хочу! Только мне больше подойдет придворная дама! — Аратим повел бровью и неопределенно хмыкнул с интересом глядя на Цесу.

— Тогда я буду вваливаться в твои покои в грязных кальсонах, и блевать, признаваясь в вечной любви. А ты такая: «Ах, оставьте, милорд!», а я такой: «Отсосать не помешало бы…» — Джог хитро улыбнулся, всем своим видом намекая на то, что неплохо было бы поупражняться в остроумии. Ведьма решила, что уж на этот раз она точно не ударит в грязь лицом. Она улыбнулась в ответ и продолжила развивать тему сложных межличностных взаимоотношений в условиях устаревших нравов и обычаев.

— А я тебе такая: «О времена, о нравы! Печально, мой друг, но вы идете прочь из моих покоев!» — Цеса изо всех сил старалась не смеяться, Джог подхихикивал, а Аратим наблюдал за всем этим с нескрываемым интересом. Ему казалось, что его план начал работать, и эти двое вполне смогут успешно сосуществовать друг с другом.

— А я: «Не должно благородного лорда оставлять без оральных ласок. Немедленно приступите, миледи!». И снова блюю. Ну, а ты что — замок и земли-то мои, встаешь на коленки, и я снова блюю… — отвратительная картина, которая тут же нарисовалась в ярком воображении Цесы на удивление не вызвала в ней отрицательных эмоций. Даже наоборот ей, кажется, стала понятна странная изюминка юмора Джога.

— А моя рука тянется за кочергой, которая стоит возле камина, и вам, сударь, прилетает эта кочерга аккурат в блюющее лицо! Ты кричишь, продолжаешь блевать и истекать кровью, а я тебе такая, мол, вот, милорд, до чего вы довели прелестную барышню, извольте удалиться теперь! — Аратим позволил себе посмеяться, посмотрев на Джога в стиле: «Ну, давай, ответь ей что-нибудь стоящее, на что она уже не сможет возразить!».

— Нет, ты вся в блевотине и крови, а я заваливаюсь спать в лужу блевотины, заодно обделавшись. — Джог, как истинный боец слегка отступил, вызывая у противника ложное чувство того, что он готов сдаться. Цеса повелась.

— А я иду принимать ванну с благовониями и устраиваюсь спать в других покоях. — Интонация Цесы намекала на завершение фантазии, но Джог, опустошив стакан, хитро глянул на Аратима, как бы говоря: «Сейчас посмотрим кто кого!».

— Потом я просыпаюсь со стояком, вытряхиваю говно, нахожу тебя, задираю платье, делаю свое грязное дело и ухожу восвояси, воняя перегаром, говном и блевотиной. До следующей пьянки, драгоценная миледи! — Цеса почувствовала на себе всю силу интеллектуального нокаута, и ей ничего не оставалось, кроме жалкого реванша. Хотя, она уже понимала, что его проиграет.

— Кто тебе сказал, что я сплю одна? И в платье? И что дверь в покои открыта? Херушки Вам, милорд! Вы уходите, воняя, в закат следующего дня, так и не найдя, кого бы поиметь!