Грибная красавица (СИ)

— Я д-д-д-даже не знаю… М-м-м-мой отец, он… занимался в-в-в-выпечкой в Асаде, при монастыре, это на в-восточном побережье… Н-н-нам пришлось оттуда уехать, к-к-к-когда…

— Когда там началась война, — парня было тяжело слушать, все время хотелось закончить фразу за него. — А где же ваш папа сейчас?

— Он… м-м-мы сняли комнату в таверне. П-п-понимаете, у нас совсем н-н-немного денег, — было такое ощущение, что Мартен расплачется. Длинные фразы давались ему с большим трудом.

— Это не беда, составим долговую расписку…

— Не надо! — парень явно испугался. — Я л-л-лучше пойду, п-п-простите…

— И чего вы так боитесь? — я была в недоумении. — Пригласим поверенного, составим на хороших условиях, минимальный процент положим… Или вы не хотите открыть свое дело? Мне кажется, у вас большой потенциал.

— А п-п-потом в долговую яму и в рабство? Н-н-не хочу, я пойду.

Я перехватила парня возле двери.

— Мартен, подождите. Скажите, я похожа на человека, способного продать кого-нибудь в рабство? — я заглянула ему в глаза.

— Н-н-не знаю…

— Давайте так, вы грамоте обучены?

— Д-да.

— То есть прочитать долговую расписку сами в состоянии? Мы внесем пункт о том, что в случае не выплаты долга должник не будет обязан его выплачивать посредством своей свободы. Как вам такой вариант?

Антон явно пребывал в недоумении.

— Лидия, мы сами по уши в долгах, зачем нам такой арендатор?

— Подожди, Антон. Ну так что, вы согласны? — не дожидаясь ответа, я оттащила юношу обратно к дивану и усадила. — Успокойтесь, мы сами живем, считая каждую копейку, так что просто расскажите, какой будет будущая пекарня.

Продираясь через раздражающее заикание, Мартен стал описывать свое будущее дело. Делал он это из рук вон плохо, у меня даже мелькнула тень сомнения, не ошиблась ли я. Я уже не видела искры безумия, которая означала страсть человека, его Дар. А без этого будет просто пекарня. Но тут Мартен дошел до технической части вопроса, и словно по колдовству, вдруг изменился. Враз пропало заикание, глаза из тусклых превратились в ярко-горящие. Он любовно описывал свое изобретение механического вымешивателя теста, сыпал подробностями, потом перескочил на план создания механического дозатора специй. Глаза горели. Горели ровно и надежно. Влюблен в механику. Интересно. Я прервала его словоизлияния.

— Мартен, мне нужно побеседовать с вашим отцом, только после этого я приму окончательное решение. Завтра, Антон, пригласи поверенного из громады, к десяти.

— Лидия, завтра воскресенье, — Антон был смущен моим невежеством.

— И что? Посули ему хорошую переплату. А вы, Мартен, приходите сюда с вашим отцом чуть раньше, скажем, к девяти.

— Н-н-но…

— До свиданья, Мартен, — я выпроводила ошарашенного юношу за дверь.

— Хриз, я не понимаю…

— Лидия! Даже когда мы одни. И не спорь со мной, у парня явный талант, правда к механике, а вот у отца, думаю, не уверена, конечно… Но безумие, как правило, наследственно, у отца будет талант к выпечке. — Я улыбнулась Антону. — Так что беги в громаду.

Антон ушел недовольным и надувшимся. Пусть. Сзади меня раздалось тихое покашливание. Старец продолжал сидеть в углу.

— Сгинь отсюда! — я топнула на него. Никакого эффекта. В дверь постучали. Вот зараза.

На пороге стояла она. Я сразу поняла, что это она. Та самая синяя птица. Знатная крета или даже помчица. Лет тридцати, лицо чистое и благородное, большие синие глаза, полные слез, кружева и бархат, дорогие украшения, на пальце прекрасный изысканный перстень с топазом, тонкий запах лаванды.

— Проходите, ваша милость, — я распахнула дверь первой знатной клиентке.

ГЛАВА 2. Инквизитор Тиффано

Тихий плеск рассекаемых волн ознаменовал окончание штиля. Судно величественно надулось громадой белоснежных парусов и заскользило по синей глади моря. Я тяжело вздохнул, скоро мы должны были прибыть в Кльечи. В отличие от подавляющего большинства пассажиров, я искренне наслаждался путешествием. Даже все неудобства пути, жуткая стесненность кают и отвратительная пища не могли испортить удовольствие. Море всегда напоминало мне родителей. Все мои скудные детские воспоминания были наполнены соленым бризом, мерным плеском волн, запахом смолы и корабельных снастей. Отец постоянно путешествовал и непременно брал меня и маму с собой. Я смутно помнил его силуэт, когда он склонялся над загадочными измерениями небесных светил, а за бортом шумело бесконечное море. Мне даже иногда казалось, что я родился на корабле, а не на твердой земле. Я встряхнул головой, отгоняя непрошеную печаль. Родителей давно нет в живых.

Позади осталась шумная столица, ужасы войны, церковный госпиталь. Меня ждало новое назначение в Кльечи и встреча с наставником. При мысли об отце Георге на душе потеплело. Он заменил мне родителей, и только благодаря ему я стал тем, кто я есть. Я стал инквизитором.

— Господин инквизитор! Господин инквизитор! — запыхавшийся юнга тащил меня за рукав, увлекая за собой. — Вас капитан просит спуститься в кают-компанию. Там беда!..