Грибная красавица (СИ)

— Это вам, молодым, кажется, что в морских путешествиях одна романтика и приключения. А на деле… Я ж теперь изменение погоды без барометра чую. Как кости ныть начинают, так сразу бури жди… Вот и сейчас так поясницу ломит, что…

Я сочувственно улыбнулся и кивнул на карту на столе и громоздящиеся на ней навигационные приборы.

— Я помню, как мой отец мечтал, что когда-нибудь корабли смогут пересекать океан, ориентируясь по звездам…

— Кто знает… Но это уже дело молодых да отчаянных. Я вот тоже соблазнился, купил в столице у адмиралтейства новомодный инструмент, а разобраться в нем так толком и не смог. Годы уже не те…

— Можно взглянуть? — я с жадностью уставился на диковинку, показавшуюся смутно знакомой.

Металлическое кольцо, размеченное на градусы и подвешенное на нити, со скользящей планкой, проходящей через центр круга.

— Да, пожалуйста, — капитан встал и взял кольцо за нить. — Через него надо увидеть звезду и передвинуть планку, а затем прочесть угол, отмеченный ее пересечением с градуировкой. Как-то так… Только поди ж ты, его ж держать надо ровно, а во время качки… Стар я уже для таких фокусов…

Я нахмурился. Силуэт отца на палубе, а за кормой бескрайнее море и такое же безграничное громадное небо, словно опрокинутое на голову ушатом холодным звезд. Отец стоял, удерживая на вытянутой руке… нет, не кольцо… крестообразный инструмент… Но он совершенно точно измерял звезды…

— Можно я попробую? — неуверенно спросил я. — Мне казалось, что отец пользовался чем-то подобным, но я толком не помню… Совсем ребенком был…

Капитан покровительственно улыбнулся.

— Ошибаетесь, точно. Его только с полгода назад стали использовать, когда Святой Престол разрешил князю снарядить первую экспедицию, чтобы океан пересечь. Говорят…

Капитан Лакатош понизил голос, перейдя на доверительный шепот:

— Говорят, что в новых землях за океаном… Вы только представьте… Там не веруют в Единого…

— Быть такого не может, — уверенно отмел я. — И все-таки я бы хотел проверить моряцкое кольцо. Пойдемте на палубу…

Ночное небо было ясным, щедро даруя смертным свет холодных звезд, лишь на горизонте закрываемый тучами. Я широко расставил ноги, сохраняя равновесие. Качка была незначительная, но удержать неподвижным тяжелое кольцо оказалось удивительно сложной задачей. Северная звезда, самая яркая и легко отличимая среди прочих, попала в центр круга, но я провозился почти полчаса, прежде чем уверенно выдал капитану:

— Сорок пять градусов высоты Северной звезды.

— Сейчас прикинем, — капитан завозился с картой, — мы сейчас примерно в двухсот милях от Кльечи. Широта места должна быть… если взять высоту светила… азимут… Да, действительно! Сходится!

Я довольно улыбнулся, бережно сматывая шнур моряцкого кольца и с легким сожалением протягивая инструмент капитану. Если бы я не дал обета служения Единому, то возможно сейчас был бы моряком…

— Господин инквизитор, — загорелся хмельной идеей капитан, как будто подслушав мои мысли, — я уже третье плаванье не могу найти толкового навигатора. Последний вообще упился в Ичмелеке и опоздал на корабль… Не хотите отправиться со мной в следующий рейс? Я же видел, как у вас загорелись глаза при одном только взгляде на карты. Зачем губить призвание? Единый не обидится, если вы будете служить ему здесь, в море, верной рукой прокладывая путь и выводя суда из штормов к спасительному берегу. И вы только подумайте, я уже стар, кто-то скоро должен будет занять мое место… Почему не вы? Неужели вы бы не хотели однажды пересечь океан и ступить на новые земли, неся свет веры туземцам?..

Я с сожалением покачал головой.

— Увы, это невозможно. Я дал обет Единому и не могу его нарушить. Спасибо, капитан, за то, что позволили мне вспомнить отца. Благослови вас Единый, — я сотворил священный знак и кивнул капитану, показывая, что возражения бесполезны.

Мужчина ушел, недовольно бурча себе под нос, а я остался стоять на палубе, до боли в глазах вглядываясь то в Северную звезду, то в темнеющий и сливающийся с небом морской горизонт. Часть неба закрыли тучи, очевидно, предвещая ту самую бурю, от которой ныли кости у капитана. Едва слышное шуршание за спиной заставило меня обернуться, а в следующую минуту в меня кто-то врезался и столкнул в воду. Ледяные волны сомкнулись у меня над головой, оборвав крик. Я вынырнул на поверхность, собирая остатки дыхания и сил, чтобы удержаться над водой. Закричал, пытаясь обратить на себя внимание. Юнги несли вахту, поочередно сменяя друг друга, чтобы вовремя перевернуть тяжелые вахтенные часы. Но они частенько засыпали, утомленные тяжелой работой… Я заорал что есть силы, пытаясь подплыть к массивной громаде корабля и уцепиться за что-нибудь. На выступающей корме зажегся фонарь, метнулась тень юнги. Он напряженно всматривался в темноту. Я удвоил усилия и наконец был замечен. На палубе поднялась тревога, заметались матросы. Мне спустили канат и подняли на борт. Капитан был очень встревожен и расстроен. К сожалению, я не видел лицо злоумышленника, хотя некоторые соображения у меня имелись.