Грибник

Она уже знала, кто в семье Башмачниковых старший, а кто младший. Артур только что выиграл, победил свои электронные шахматы, и от этого настроение улучшилось.

— А я когда-то щелкунчиком работал, — рассказывал он дальше. — На кондитерской фабрике, в ореховом цеху. Колол дверью грецкие орехи. Специальность такая была.

Октябрина верила и этому и даже не удивлялась. Иногда он так исподтишка дразнил старуху, та напрочь не понимала иронии. Окончательно оказалось, что она так невежественна, что Артур мог врать и болтать любую ерунду. Для развлечения, со скуки или от злости.

Единственное реальное действие, которое он здесь совершал — набирал тексты в компьютере. Набирал и иногда доставал отпечатанные листы где-нибудь в отдаленной комнате. Чаще всего, в драматургическо-литературной части. Получалось, что он здесь вроде как служил переписчиком, как Акакий Акакиевич у Гоголя. Чиновником для письма.

Иногда нужно было возвращаться к электронному каталогу.

"Тараканище", — набрал Артур сейчас. — Опять "Тараканище". Пронин Ю.Г. Балет по одноименному стихотворению К. Чуковского, клавир-либретто".

— Вы слышали, — заговорил Артур. — Сейчас уже с загробным миром связь установили. Собираются скоро поставить в почтовых отделениях, почтамтах всяких специальные аппараты. Можно будет звонить умершим родственникам, узнавать, как у них дела.

— До чего дошел прогресс, — удивлялась Октябрина. — Когда-то я принимала участие в спиритических сеансах. Увлекались мы спиритизмом. Беседовали с различными душами. — Принялась долго объяснять, где и с кем, на ком все принимавшие участие были женаты и побывали замужем. — С Пушкиным устанавливали контакты, с Распутиным. А когда вызвали дух Есенина, он стал так материться!..

— Я слышал, что в спиритизме так принято — надо обязательно спирт перед сеансом употребить? — поинтересовался Артур.

Октябрина задумалась:

— Вообще-то мы часто угощались различными напитками. Коньяк, вино. Водка тоже присутствовала. Но до спирта не опускались… Может быть, поэтому сеансы были не слишком удачными, — опять подумав, добавила она.

Было слышно, как практикантки-танцовщицы спускаются из репетиционного зала вниз, в душ. Как всегда задерживаются у зеркала возле библиотечной двери. Еще одного из множества театральных зеркал.

Артур прислушался к доносящимся обрывкам разговоров. Болтовня Октябрины слушать мешала.

— Устала, как лошадь, сегодня, — раздавалось за дверью.

— А я вся в синяках — так меня этот Генка хватал своими ручищами. Будто, на самом деле, мужик. — Послышалось хихиканье.

Почему-то стало обидно, что его имя там, по ту сторону двери не прозвучит. Над ним никто смеяться не будет.

Молодые балерины. Как оказалось, совсем земные девчонки, некоторые даже некрасивые. Если приглядеться, чуть более цветущие вследствие физических упражнений. Только шеи у всех балетных чуть длиннее. Обычные люди с длинными шеями.

Обрывки разговоров, голоса приближались и удалялись. Конечно, много говорили о сегодняшнем банкете. Этим вечером Фролов отмечал в театре свое новоселье. В зрительском фойе перед главным входом даже висел плакат "Лаврик! Желаем удачи, квартиры и дачи".

— Партию Фролло в "Соборе" будет танцевать Фролов, — оказывается, говорила Октябрина. — Во всех газетах-журналах об этом. Бывает же такое совпадение.

Артур почему-то так и предполагал. В понедельник наступал судьбоносный день — распределение ролей. Даже он в библиотеке ощущал этот наэлектризованный воздух.

— Все хотят Квазимодой стать, — сказал Артур. — А его-то кому вручат?

— Неизвестно пока. Сейчас идет борьба под ковром. И над ковром, и на ковре. Везде, — произнесла Октябрина. — Многим этой роли хочется. Только с Фроловым-Фролло все решено, оказывается. Вы, Артур Карлович, приходите на банкет вечером. Ах, не нужно ждать никакого приглашения, — сразу же попыталась она развеять сомнения Артура. — И никого не бойтесь — нас с великими рядом не посадят. Будет отдельный стол для таких, как мы: гримеров, костюмеров, декоративного цеха… Ну, что вы! Рабочие сцены не приглашены. Вы бы еще про шоферов заговорили.

— И чего он решил отмечать свое новоселье здесь? Я бы на фроловском месте отодвинул его, совместил с каким-нибудь торжеством, юбилеем что ли… А еще лучше, вообще, не стал на такую ораву тратиться — пусть думают, что хотят, потерпят, не обидятся.

— Какие вы нонсенсы говорите, Артур Карлович! Какой-то вы не театральный. У нас в театре и не обидеться, если есть причина обижаться… Такого никто не допустит. Не упустит.

"Тараканище", — набрал Артур в компьютере. — Это что, еще один? Рок-опера. Л. Гефан".

Незаметно наступил перерыв на обед.

* * *

Артур еще путался в коридорах театра и сейчас приходилось искать буфет практически по запаху. Впереди пахло тушеной капустой и вареными сосисками. После долгого безденежья хотелось так много всего и сразу.