Грибник

Судя по голосу, тот совсем не боялся никаких квазимодо, бродящих по театру. Было слышно, как внизу набрали номер на циферблате старинного, громко заскрежетавшего пружиной телефона. Вахтер заговорил о чем-то — Артур никак не мог разобрать о чем. Наконец, понял, что говорят не по-русски. Стоял, с бессмысленным вниманием слушая.

"На каком это языке? — попытался угадать. — На карельском? Может, коми, или, вовсе, по-ижорски? Но точно, не по-фински".

— Петухи, — отчетливо позвучало внизу знакомое слово. Потом опять: — Петухи…

"Лучшее имя для вахтера — это Петр, — почему-то подумал Артур. — Самое подходящее. В честь того архангела, что вот так же охраняет ворота".

— … Чтоб не мыли тобой посуду, как говорят в Финляндии, — вахтер перешел на русский язык. А может, уже набрал другой номер и разговаривал с кем-то другим. — Или во Франции? В общем, где-то в какой-то стране.

Как всегда, смысл подслушанного чужого разговора был неуловим.

"А еще лучше Петр Петров", — решил Артур.

Затаив дыхание, он осторожно сел на пресловутую оттоманку, стоящую рядом.

— Хватит жить, стесняясь себя, — раздавался внизу громкий уверенный голос. — Как говорится, мы милые люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути… Да, милые люди, — с удовольствием повторил этот Петр Петров.

Совсем неожиданно что-то коснулось ноги. Оказалось, всего лишь откуда-то взявшийся крупный рыжий кот. Опять боднул ногу Артура головой.

— Уи? — спросил почти по-французски, с легким кошачьим акцентом.

Артуру показалось, что слишком громко. Он отпихнул кота ногой. Тот что-то проверещал, остановившись на верху лестницы, под бархатным барьером-канатом.

— Кузя! Ты где все ходишь? — раздался снизу совсем близкий голос. — Сейчас поднимусь и всыплю! — Петр Петров опять добавил что-то не по-русски, явно ругательство.

Артур встал и осторожно двинулся в другую сторону. Чтобы не было слышно шагов, пытался скользить по паркету. Пуанты скользили плохо. Фойе стало таким большим, длинным.

Актеры с фотографий на стенах смотрели внимательно, улыбались, будто одобряли его действия.

— Да нет. Ты же знаешь, я эти книги не люблю, — отчетливо доносилось с первого этажа. — Когда мы с тобой в книжном магазине дежурили, я человеческие анатомии любил смотреть. Там зачем-то много анатомий было.

Сейчас возник отчетливый осознанный страх: вот увидит его вахтер, этот Петр Петров, возьмет и выстрелит. Не удержится. Нет никакой надежды на то, что он боится тюрьмы.

"Еще и в подвиг себе запишет — настоящего Квазимодо завалил".

— Все, бросаю трубку, — слышался голос Петра Петрова. — Ну, как какую!.. Трубку телефона. Существовал раньше такой прибор, в старину…

Было слышно, как положил. Потом что-то ясно щелкнуло. Какой-нибудь архаичный кассетный магнитофон, как догадался Артур, услыхав начало простенького шансона. Звучащего так неестественно в этих старинных стенах.

"Быстрее назад, в свое хранилище слов!"

Внутри библиотеки сразу же отпустило, внутри все успокоилось, как будто здесь ему уже ничего не могло угрожать. В темноте особо отчетливо ощущался запах книг.

Артур сразу включил компьютер, осветив комнату неверным светом монитора. Сел за стол. Привычное ночью занятие — это время он часто проводил в интернете.

Все опасности сегодняшней ночи, конечно же, остались позади. За эту дверь, в эти стены опасность проникнуть не могла.

Свои мысли о литературе Артур выкладывал на одном политическом сайте. Там его пока терпели, не гнали. Вот, нашел свое последнее сообщение:

"Грибоедов, Пушкин, Лермонтов — срезанные вершины русской литературы".

Отозвался некий Проклятый Метельщик:

"Если когда-то начнется возрождение русской литературы, то вначале опять будет что-то о маленьком человеке. Был золотой век русской литературы. Серебряный. А сейчас какой? Может быть, железный или каменный?"

"Железный — это, пожалуй, двадцатый, — подумал Артур. — Сейчас, наверное, картонный какой-нибудь. По максимуму".

Отвечать и, вообще, ничего писать не хотелось. Этот Метельщик часто вступал в дискуссии, а с недавних пор, по некоторым деталям, Артур стал подозревать, что встречался с ним в реальности. Что это горбатый завлит их театра Зерцалов.

"Как тесен мир. Метельщик — ведь был такой горбун, персонаж в пьесе Габбе. Надо бы встретиться с Зерцаловым и проверить эту версию. Спросить: Антон Григорьевич, вы не знаете, какое прозвище было у Жильбера-метельщика в "Городе мастеров"? Посмотреть, как он отреагирует. Развлечение для настоящего сыщика".

Кажется, наступало благое желание уснуть. Мысли в голове уже путались и вот стали такими странными, что он сам перестал их понимать. Значит все, уже уснул.

* * *

Разбудил его внезапный звонок телефона. Было совсем светло. Артур посмотрел на часы:

"Уже десять!…!" — вырвалось ругательство.

— Что? Чего вы говорите? — раздался в трубке голос Октябрины. — Артур Карлович, я не смогу подойти еще некоторое время. Попросту опаздываю. Ах, а ведь сегодня еще нужно найти либретто и оркестровки для вокальной труппы, размножить их для литчасти. Завлит еще не заходил?.. Если появится какое-либо начальство, придумайте что-нибудь…