Гридень 3. Экспансия

Хотелось перед византийцами предстать не в кольчуге, а в таких одеждах, что и ромеи оценят. Были у меня отрезы красного шелка, которые удалось перехватить в Кучково, вот из них и сшили рубаху, а так же из качественной шерстяной ткани, так же красной, был сшит что-то вроде кафтана. Ну, и соболья шуба. Уже неизменный красные сапоги с зеленой вязью.

Нибилиссим Никифор Тархенит, наверняка, оскорбленный и ошеломленный тем, что происходит и происходило в Киеве, собирается уезжать в империю. И даже не я в этот раз был приглашен византийцем на разговор, а к нему направляется Иван Ростиславович. Я иду вместе с воеводой.

Византиец расположился на Глебовом дворе, как будто подальше от главных киевских храмов, как и от Митрополичьего Двора. Нас встречал десяток ромейских воинов. Рослых, суровых, темноволосых носатых. Встреча не так, чтобы была дружественной, но деловой, без сантиментов и подношения на крыльце напитка с дороги, нас проводили к нибилиссиму.

Это титул очень и очень высокий, в сущности, соответствует европейскому герцогу. Так же относится к родственникам правящей династии. Правда Комнины, нынешняя династия василевсов, сильно обесценили титул нибилиссимов, давая их многим не по заслугам, или происхождению, а даже за деньги.

— Я так и не понял, что из себя представляет ваше Братство, — сходу, как только прозвучали приветствия, начал говорить Никифор.

Воевода посмотрел в мою сторону, давая понять, что объяснения о сути Братства поручаются мне. Минут пятнадцать я пространно объяснял и рассказывал византийцу о целях, задачах и важности нашей организации, ловя себя на мысли о том, что стремлюсь приукрасить и преувеличить современное значение православного Братства.

— И что, у вас уже более полторы тысячи ратников? — спросил византиец.

Вопросительный взгляд воеводы выражал еще большее недоумение, чем у ромея. Ну, приукрасил я немного, а потом еще больше приукрасил, когда выразил уверенность, что в Братстве будет уже не менее двух с половиной тысяч ратников. Хотя, на самом деле, в моих планах было еще большее количество воинов.

Данное преувеличение численности и возможности Братства было направлено на то, чтобы византиец просто не отмахнулся от организации, как от незначительной и ничего не значащей вещи.

— А почему у вас нет цели участвовать в освобождении Гроба Господня? Нынче защите? — спросил Никифор. — Как каждый христианин о том мечтать должны.

— А мало вокруг нас, Руси, язычников? И разных иноверцев? — вопросом на вопрос отвечал воевода. — Отчего в империи вы не создадите православный орден?

Я тоже хотел задать подобный вопрос. Неужели Византийской империи некуда было бы применить силу, подобную европейским рыцарским орденам? Тут же не обязательно прямое государственное финансирование, такие во организации могут быть и на самоокупаемости.

— Это угроза императорской власти. Лишь на раздробленных землях, таких, как Русь или европейские державы, возможно существование орденов. Там, где сильная власть монарха, нет места для вольницы, — объяснил прописные истины византиец. — Когда монархи в Европе станут более сильными, они объявят войну рыцарским орденам.

Хотя везде есть свои особенности, нюансы. Между тем, разве в империи мало всякого рода не пристроенных в жизни людей? Уверен, что бывших военных, как и просто разбойников, можно было бы соблазнить идеей православного Ордена, поставив организацию под плотный контроль государства, лишь несколько допустив финансирование частным лицам. Впрочем, да, рисков для империи предостаточно.

— Отчего бы вам, а также порфирородному василевсу Монуилу не оказать помощь нашему Братству? Уж если Орден на ваших землях расйенивается, как угроза? Православие может становиться сильнее, — сказал воевода.

Нибилиссим встал со скамьи и начал нервно расхаживать.

— Православие? Здесь в Киеве попрали истинную веру. Как можно самостоятельно объявлять себя митрополитом без согласия константинопольского патриарха? Для того, чтобы выделить автокефальную церковь, нужен томос от патриарха. Все иное — ересь! — с надрывом почти кричал византиец.

В решении показать самостоятельность русского православия я был солидарен с митрополитом Климентом. В конце концов, ни один епископ на Руси активно не стал противиться подобному обстоятельству. Можно было возразить ромею, что константинопольский патриархат сознательно тормозит развитие русской церкви. На Руси так и не стало развиваться иконописание, сильно тормозиться строительство каменных храмов. С другой стороны никто не говорит о том, чтобы Русская Церковь стала полностью самостоятельной. Назначение митрополитами из числа местных священников — важная составляющая и для образования, и для объединительных процессов.

— Если последует помощь Братству от василевса, то как вы за это отплатите? — после продолжительной тирады, в ходе которой византиец в красках, переходя на греческий язык, высказывался о русском православии, возобновился деловой разговор.

— Что может и хочет ожидать от нас василевс? — спросил воевода.

Было видно, как ухмылка проскользнула на лице византийца.