Гридень и Ратная школа!

— А ты глянь назад и мигом все поймёшь, — киваю ему за спину.

Погонщик послушно оборачивается, да так и застывает соляным столбом от увиденного.

— Что ты наделал выродок!? — кричит дружинник и тянется к расстёгнутой кобуре за пистолетом.

А тем временем из пыльного котлована показывается сначала человеческая рука, а следом за ней выныривает и припорошённая каменным крошевом волчья голова.

— Вот и кобура у тебя расстёгнута, когда только успел… — с этими словами я что есть мочи пинаю ублюдка в спину — поближе к волколакам.

И пока тот кубарем катится навстречу собственной смерти, достаю из-за пазухи припрятанный козырь.

— Ты хотел обвал, будет тебе обвал, — чиркаю крюком по скале и от высеченных искр воспламеняю фитиль пакета со взрывчаткой.

Ну а чего, даром я что ли весь в дерьме перемазался, пока бомбу эту треклятую маскировал от острого волчьего нюха? Ещё и китель казённый во время мытарств этих замарал, когда вспышку от ковки им скрывал. Нет, надо эту "малышку" по полной использовать, как и задумывал. Нечего добру зазря пропадать.

С этой мыслью я и кидаю пакет вдогонку Ждану. Но тому сейчас не до какой-то там взрывчатки, погонщик судорожно пытается выдернуть пистолет из кобуры, чтобы отбиться от первого приближающегося волколака.

А я тем временем отбегаю подальше от места будущего взрыва и своим разгорячённым дыханием разогреваю горн. Счёт идёт на секунды!

— Горн к горну…

— Назад тварь!!! — надрывается велесит, но нелюдь и не думает подчиняться былому хозяину.

Громкий сухой щелчок бьёт по ушам, затем ещё один и ещё… — погонщик всё-таки совладал с кобурой и теперь пытается отогнать подальше вёрткого волколака. Вот только прыткий человек-волк никак не даёт по себе попасть, он скачет из стороны в сторону будто теннисный мячик.

— Жар в дело, — касаюсь ладонью скальной тропы.

— Сдохните нелюди!!!

Выстрелы стихают и на смену им приходят человеческие крики. Бросаю последний взгляд на погонщика. Ждан лежит на земле, в окружении уже двух припорошённых пылью волколаков и мощные челюсти последних смыкаются на его плоти. Затаившие злобу нелюди захотели отыграться на своём обидчике по полной. Вместо ножей и пистолетов, они решили воспользоваться клыками, дабы растянуть удовольствие. И теперь опьянённые кровью и местью рвут дружинника на лоскуты, словно бешеные псы. Тот пытается сопротивляться, даже нож где-то раздобыл, но дни его так и так сочтены…фитиль догорает.

— Молотом оземь! — ударяю кулаком у своих ног.

Вспышка! И сразу за ней кромешная темнота.

Все звуки будто отрезало. Внешний мир исчез. Испарился, словно и не было его никогда. Вокруг же осталась одна лишь холодная сталь.

— БУМММММММММ!!! — ощущение такое, будто мне на голову надели кастрюлю и изо всех сил ударили по ней сверху.

Это взрывная волна достигла моей бронированной капсулы.

Глава 18

Болезненный гул затихает.

Бронированная капсула с честью пережила взрыв. Да и разве могло быть иначе — сковал-то я её на совесть. И добротного металла на неё не пожалел и в скальный массив слегка притопил для верности. Вот ударная волна и не сумела с ней совладать.

Ну да ладно, сейчас не до хвастовства. Пора бы и на свежий воздух выбираться, а то, неровен час, и кислород закончится — я ведь даже вентиляционных отверстий в яйцевидной капсуле не "насверлил". Ну что поделать, не планировал я в ней надолго засиживаться, вот и не стал почём зря дырки в толстенной броне “сверлить”.

Но перед тем как снова небо синее увидеть не помешает и о собственной безопасности позаботиться. А для этого перекую-ка я часть капсулы и заместо стали листовой стекло бронированное поставлю. Чтоб значится сквозь него округу и оглядеть, а то мало ли, может и пережил кто из волколаков взрыв недавний?

Эх, хоть и не хотел я блохастых в Правь отправлять, но иного выбора мне Ждан не оставил. А вот самого велесита было совсем не жаль. Может, оттого всё, что в отличие от нелюдей подневольных погонщик сам избрал свою судьбу.

Ну да ладно, сделанного не воротишь. Да и нелюди подневольные не за так сгинули, успели они сполна отомстить обидчику своему — а это уже немало. Чую у братьев их по несчастью и такой возможности нет.

Отбросив в сторону лишние мысли, уже привычно разогреваю горн, а затем приступаю к работе.

Одно касание, чтобы “расплавить”. Один мыслеобраз, дабы направить. Один удар с целью “сковать”.

По глазам бьёт свет, но это не вспышка от ковки — к ней я подготовился заранее, прикрыв глаза. Это солнечные лучи пробиваются через многослойное калёное стекло.

“Окошко” получилось узким и вытянутым, словно этакая застеклённая бойница. Так и обзора хватит с запасом и лишнего риска удастся избежать. А если опасность какая возникнет, то я под оконце это поднырну да за пару секунд обратно его в сталь крепкую и обращу — сварожич я или так погулять вышел?