Гридень. Начало (СИ)

Ни в коем случае я не отказываюсь от того, чтобы биться с Вышатой, вот только этот поединок не вовремя. После разговора с Ароном, я как-будто многое увидел. В городе прямо наэлектризовалась атмосфера. Все встречные смотрели друг на друга исподлобья, зло. Достаточно просто даже какому половцу ударить православного священника, такое начнется…

Вопрос с Вышатой решился через пять минут после того, как он предложил мне поединок. Его повели в подвал усадьбы. Меня несколько поедала совесть. Скорее, она была вызвана эмоциями не человека из будущего, а того самого Владки, который сильно опасался, что полусотник взят под стражу несправедливо. Даже если так, хотя рыльце у Вышаты в пушку, это точно, полусотник мешался под ногами. А вот с другой стороны, с поля зрения пятидесятидвухлетнего человека, посвятившего себя войне, Вышату жалко не было от слова «совсем». Если он предатель, то из-за его действий вся дружина под ударом.

Раздав нужные приказы своим новикам, поставив в известность Мирона, через некоторое время я наблюдал, как уходят три телеги и четырнадцать коней нашего молодого десятка, имущество которого уже сравнимо с тем, что имеют старшие воины. А еще мы накупили солонины, соленого же сала, всяких моченых груздей и рыжиков, зерна.

А дальше, как и днем ранее, я тренировался с Мироном, понимая, что уровень владения десятником меча недостаточен, чтобы иметь превосходство над Богояром.

Бился на деревянных мечах с Мироном, а то и дело, но думал о Рахиль, гнал мысли, но подростковые гормоны так шалили, что выкинуть из головы образ обнаженной чернявой девушки было крайне сложно. Просто этим нужно переболеть. Как человек, обладающий сознанием пятидесятидвухлетнего я умею отличать влюбленность от настоящих долгосрочных чувств. Мое молодое тело получило то, чего так долго жаждало. Теперь нужно успокаиваться и работать.

На всенощную сходил так, чтобы показаться в храме и под шумок уйти. Пасха — это хорошо, но нужно поспать, чтобы во время событий быть в нормальном состоянии.

Уснуть перед важнейшим днем было сложно. То Рахиль, то некоторые мысли о вероятном будущем. Думал, сопоставлял, как угрозу половцев, булгар, венгров и ромеев. Как это часто бывает, ни к каким четким выводам, которые бы перекрывали ранние рассуждения, не пришел и заснул преступно поздно.

— Воисила видел, — по-заговорчески, шепотом, сообщил мне Спиридон, вырывая из сна.

На удивление, я чувствовал себя достаточно бодро.

— Я тоже его видел, — усмехаясь сказал я. — Когда-то.

— Ты не понял, я видел его, когда он возвращался со всенощной службы, в храме его не было — сообщил Спирка.

В таком ключе информация была уже важной. Я сам ушел из храма, но я пошел спать, а Воисил не приходил в усадьбу, или пришел сильно поздно.

— Богояр был в храме? — спросил я.

На этот вопрос Спиридон не отвел, да и он все лишь человек, чтобы иметь способность выслеживать всех и каждого.

Посоветовав Спирке все же чуть поспать, хотя бы час, я направился в дом, где расположились все старшие ратники из нашей полусотни. Предчувствия начали меня обуревать, когда Воисила не оказалось в его горнице. Не было его и в трапезной. Оставался лишь один вариант — он в кладовой, или вовсе в подвале. Это Вышату закрыли в подпол другого Гостиного двора, а наш был просто подперт.

Максимально, насколько позволяло громоздкое мое тело, я шел бесшумно, переступая, скорее перекатываясь с пятки на носок. На подходе к подвалу я услышал шебаршение и остановился. Как же хорошо, когда хозяева плохо смотрят за своим зданием, когда щелей порой больше, чем самой двери. Тут, в подвале такого не было, но щели, позволявшие рассмотреть, что именно происходит внутри, были.

Там был Воисил, стаявший спиной к двери и отмерявший из маленького глиняного сосуда какую-то жидкость. Далее он влил ее в один из кувшинов и стал прятать остальные сосуды с чем-то, наверняка это или пиво, или мед, вряд ли дорогое вино.

В голову от чего-то пришло понимание, что это для Мирона готовится напиток. Первым делом я подумал о том, что Воисил каким-то образом помогает десятнику, подсыпает чего-то, что придаст бодрости Мирону, которому уже днем выходить против моего отца. Как-то все это нелепо, неправильно. Но сколько же неправильного окружает нас на протяжении нашей жизни.

Я поспешил уйти, чтобы не быть замеченным. Мирона уже не было в усадьбе. Он, наверняка, вместо того, чтобы спать, молился Богу и не только восхвалял Всевышнего, но и просил у него. Не могу сказать, что зря. Психологическая накрутка очень важна в бою. Если Мирон будет умеренно верить в то, что с ним Бог, это поможет. Главное следовать поговорке: на Бога надейся, а сам не плошай.