Гридень. Начало (СИ)

У человека есть рефлексы, это общеизвестно в будущем, об этом есть некоторые догадки и у людей моей новой реальности. Так вот, ели своему сопернику, к примеру, резко нагнуть голову, то он сразу же начнет ее выпрямлять, если его лягнуть чуть в бок, то и в этом случае, еще не успев осознать, соперник устремится в прежнее положение, более устойчивое. В профессиональном спорте оба спортсмена будут понимать это, но борец все равно раскачивает своего соперника тычками в голову, чтобы лучше взять захват, ну или уличить момент и пойти в атаку.

Так получилось и с Мироном, который, войдя в клич, не оттолкнул Богояра, а, напротив, чуть потянул его на себя, а в момент, когда мой отец разгибался, вознамерившись принять прежнюю устойчивую стойку, Мирон нанес удар по бедру противника. Получилось несколько смазано и вена явно не задета. Но даже уменьшение подвижности своего противника — это большое дело в таком принципиальном поединке.

— Добро! — закричали дружинники князя Ивана Ростиславовича.

Насупились и насторожились ратники явно неполной сотни Богояра. А вот князя уводили.

Всеволод Ольгович жадно допивал вино на ходу, когда, окруженный не менее чем сотней своих дружинников покидал место Круга. Уже зарделось пламя на Брячиславовом дворе. Уже слышались крики, звуки борьбы, наши дружинники стали волноваться и смотреть на князя, которому удавалось олицетворять спокойствие. Божий Суд еще не закончился. Два бойца сражаются, нельзя прерывать их спор, ценою в жизнь.

Боромир подошел к Ивану Ростиславовичу и стал что-то ему говорить, князь кивал, но не отрывал своего взгляда от творящегося на Круге. Я так же пытался замечать многое. Такие навыки порой вырабатываются и на войне. Как у водителя. Когда только садишься за руль, то даже не представляешь, как это смотреть во все зеркала одновременно. Но с опытом не только можно рассмотреть что твориться на дороге, но и коленки симпатичной женщины, сидящей рядом.

Между тем Богояр стал отступать. Он отбивал все выпады Мирона, но… Да он же играет, вызывает десятника на атаки. Не так болит нога у моего отца, как он это показывает. Крикнуть Мирону об этом? Нет, не я. Встав с травы, я чуть прошел вперед, где сидел, но уже на лавке, вкопанной тут, наверное, пару часов назад, полусотник Никифор.

— Никифор, ты видишь, что Богояр играет Мироном? На ноге много крови, но этот порез не столь важен, — говорил я.

Полусотник хмурился. Были выкрики в обеих сторон, подсказки, но, кричали все более молодые воины, хотя тут зрителями и были все статусные, в основном десятники.

— Мирон он играет тобой, нога не дюже болит! — все же выкрикнул полусотник и осуждающе посмотрел на меня.

И тут, скорее, Богояр услышал призыв действовать, чем Мирон понял суть игры своего противника. Мой отец пошел в атаку нанося удар за ударом. Сейчас он в основном бил в уровень головы. Я улыбнулся. Такой рисунок боя отца был мне известен и мы прорабатывали его с Мироном. Десять-двенадцать ударов в голову, после должна последовать, якобы неожиданная, серия ударов в ноги. Так и произошло и Мирон был готов к такому повороту в поединке, он резко заводит левую ногу назад, даже чуть перекручивается. Богояр, стремясь нанести удар в ноги десятнику, не встречает никакого сопротивления, кроме воздуха и чуть проваливается, а Мирон наносит ему удар по спине. С очень неудобной позиции, удар был смазанный, но по спине…

На какое-то мгновение Мирон замер, он, как-будто не поверил в то, что произошло.

— Добивай! — кричали все, и десятник занес меч для удара в шею или ключицу.

— Фуих! — прозвучало что-то нечленораздельное, причем это был единый звук ото всех присутствующих.

Мирон окинул дружинников Ивана Ростиславовича взглядом и, не успев сменить на своем лице торжествующую улыбку, так и упал замертво. В теле десятника торчал меч Богояра. Пока Мирон собирался довершить дело, убить уже сильно раненого предателя, мой отец, возможно, и на последних силах, упал на окровавленную спину и так, из положения лежа, воткнул свой меч снизу в живот Мирона. Клинок вошел в плоть, изнутри минуя грудную клетку и, казалось, мог выти через рот или голову десятника.

— Круг свершился! — на правах старшего, в отсутствии Всеволода Ольговича, сказал князь Иван Ростиславович, уже получивший прозвище «Берладник».

— Князь! Влад! — кричал хрипловатым голосом Богояр. — Князь! Влад!

Иван Ростиславович остановился. Он уже оказался спиной к раненному Богояру, который отмахнулся от своих сподручных и знаками указывал им не подходить. Мой отец опирался на руку, но встать не мог, похоже, что он, когда падал в последнем своем шансе на спину, еще подвернул, или сломал ногу. А может и настолько обессилен, ведь бой длился довольно долго и был очень энергозатратным.

— Князь! Влад! — продолжал взывать Богояр.

Иван Ростиславович развернулся и стал полубоком. Он лишь видел меня, но все еще демонстративно не обращал внимание на Богояра.