Гридень. Начало (СИ)

— Ты сын, ты можешь подойти! Свою верность клятве ты показал! — сказал Иван Ростиславович и решительно, но не быстро, а несколько даже горделиво, выкатив грудь вперед, направился прочь.

Тут бежать нужно, Брячиславов двор уже горел, какая-то группа оголтелых вооруженных чем попало людей выбегала и сюда, на поляну, но ретировалась, завидев более трех десятков отлично вооруженных дружинников. Может и за подмогой отправились.

Но я подошел к раненому, сделал это провожая взглядом тело Мирона, которое уносили с поляны наши дружинники. Я шел даже не потому, что этот человек мой биологический отец, не по какой другой причине. Я уважал иногда даже врага, если враг бился честно. Это случалось редко, но и противник порой проявлял честность и демонстрировал честь. Только что я видел честный поединок. Этот раненый воин заслужил уже то, что я откликнусь на его просьбу быть услышанным.

— Почему ты не со мной, Владислав? — еще когда я степенно подходил к Богояру, спросил он. — А ты изменился, взгляд другой…

Хотелось сказать этому человеку, что я не с ним уже по той причине, что я не совсем его сын, я другой. И кому как не отцу это распознать. Но причин тому было и кроме этого много. Предательство отца, как клеймо на всю оставшуюся жизнь, убийство отцом матери…

— Я искал тебя, я вышел на тех, кто разграбил тот торговый караван, они дали мне надежду, что ты жив, — продолжал оправдываться передо мной Богояр.

Он любил меня, своего сына. Ранее я этого не видел, напротив, думал лишь, что отец хочет меня убить, избавиться от меня, мучить и унижать. Но иным сознанием, разумом я вижу другое отношение. Ну не разу не педагог Богояр, не Макаренко, не умел со мной ладить, как, собственно и с женой. И все равно иррационально, я не ненавидел этого человека. Яркие эмоции и четкое понимание ситуации вошли в противоречие.

— Я остаюсь с князем, я клятву дал, — сказал я, чтобы сразу же предупредить целый пласт вопросов от Богояра.

— Я стал богатым человеком, у меня даже солеварни есть, — это была, видимо, попытка убедить меня в том, чтобы я нарушил клятву и вернулся к нему.

— Я не буду против помощи от тебя присылай соль, серебро, я приму, не откажусь, а далее жизнь рассудит, она, даст Бог не сегодня и завтра закончится. Выживи! На сим я ухожу, в Киеве опасно оставаться, — сказал я и уже развернулся, чтобы даже побежать, нагоняя дружинников.

Меня ждать оставались только Никифор, да еще четыреего десятника. Сейчас, напади на нас люди Богояра, так и не отмахались бы. Но, насколько я знал, сразу после Божьего Суда, то место, где он состоялся, нельзя более кровью обагрять. Нам нельзя, а насколько это правило почитаеттолпа бесовских киевлян?

— Стой, строптивец! Мать не можешь простить? Она желала уйти от меня к Мирону, молодому. Она подняла на меня нож, а я убил ее за это и был в своей правде. Так что не суди и не судим будешь! Я еще и поэтому предал Ивана, — продолжал уже кричать мне во след Богояр. — Уходите через Софийские ворота на Покровские. Златые и остальные перекрыты будут. Скажи князю, что говорить с ним желаю! Влад, ты мой сын, ты помни!

Может быть какие-то слова еще звучали, но они уже были заглушены иными звуками. На поляну выходили более пяти десятков киевлян. Князь уже ускакал в сторону Путятина Двора, с ним многие иные. Дружинников Ивана Ростиславовича оставалось только пять, это со мной и с полусотником Никифором. Неужели биться против такой толпы?

От авторов: отличный цикл от Шопперта. Подготовка и начало Крымской войны на Дальнем Востоке.Первая книга здесь: https://author.today/work/344679

Сейчас действует скидка на всю серию.

Глава 20

Та толпа, что выходила на поляну была не особо похожа на возмущенных киевлян, это были ватажники, злыдни. Хотя как там революционеры должны выглядеть, которые делали всю грязную работу за тех деятелей, что торговали лицом? Я не знаю, Зимний не брал. Одно точно, ребята пришли не на товарищеский матч или дружеские посиделки, а убивать.

— Луки! Натянуть тетивы! — командовал Никифор, бывший старшим среди оставшихся десятников Ивана Ростиславовича. — Сомкнуться!

Трое ратников словно срослись с полусотником, поспешил и я встать в этот строй. Так себе сила, но два лука уже были с натянутой тетивой. Получится выбить человек десять, а это реально, то мы, пятеро, облаченные в хорошие доспехи имеем возможность выстоять. Такую банду достаточно проредить на треть, чтобы остальные сильно задумались продолжать ли далее. У них задача — поживиться, а не умирать.

Ватажники остановились, они явно были несколько растеряны. Против нас пяти — да, тут смелости и наглости хватит, но на поляне были еще ратники — человек двадцать из отряда Богояра. Прибывшие боевики явно не знали, что по сути наша пятерка и двадцать человек моего отца — враги. Но насколько это так в сложившейся ситуации?

Толпа ватажников расступилась и показались человек двадцать на конях. Очень серьезная сила, пусть даже среди этих всадников и было меньше половины доспешными. Они были без мечей, но имели кистени.