Грифон

— Чего несешь-то? С чего это я тебя брошу? Вставай, приступим к делу. Мы и так потеряли минут двадцать, не меньше.

— А мне показалось — один миг! Никогда так хорошо не было… может, мы надышались чего-то? Меня просто трясло от возбуждения — не смогла с собой совладать.

— Может, я так на тебя действую? Красавчик, сексуальный мачо и вообще мечта всех женщин!

— Ну тебя! Мачо! — хихикнула Василиса. — А вообще — ты сексуальный, и даже очень. Одеть тебя как следует, прическу сделать вместо твоей ментовской, и будешь вообще смерть бабам! Татуировку бы тебе сделать. Чего-нибудь сексуальное такое… типа иероглифов или чего-то такого… сейчас модно иероглифы наносить.

Я выдвинул версию, куда можно нанести иероглифы, Василиса фыркнула и хлопнула меня по заду ладонью, сообщив, что это не то место, куда их наносят. Впрочем, мол… в этом что-то есть.

Перешучиваясь, мы оделись, и я приступил к колдовству.

Был легкий мандраж — хоть я и привык доверять «своей» памяти, но все-таки я никогда такого не делал. Этого заклинания не было на Земле. Впрочем, надо уже избавиться от «нет», «не было» — не обязательно, что его не было. Главное — я раньше такое не знал. Теперь знаю.

Первым делом наложил заклинание на Василису — это заклинание использовалось врачами для производства операций, насколько выдала мне информацию память грифона. Проверку его действенности я сделал, закатив жене великолепный щелбан, от которого у нее точно останется синяк на лбу. Или даже шишка. Но она даже не поморщилась, зато я схватился за свой палец — отбил о твердый лоб. (От шутки на эту тему я воздержался, помня о ПМС моей половинки — последствия могли быть непредсказуемыми! Вернее — очень даже предсказуемыми.)

Подойдя к лежащему навзничь оперу, я приоткрыл ему рот, потом взял руку Василисы и, держа ее запястье над лицом полицейского, решительно полоснул куском обсидиана поперек вены. Кожа разошлась, и тонкой струйкой потекла кровь, вливаясь в рот спящему мужчине. Подождав некоторое время, зажал руку жене и приказал:

— Держи, зажми пальцами выше пореза. Как только закончу — я тебя вылечу. У меня пять минут на все про все, так что не мешай, сиди тихо, ничего не говори и не спрашивай! Нельзя отвлекать, иначе все провалится! Это очень сложное заклинание. Поняла? Поняла. Тихо!

Протянул вперед свое запястье и тоже полоснул по нему обсидианом. Резкая боль стрельнула в руку, сменившись жжением — организм срочно останавливал кровотечение и залечивал рану. Тогда я полоснул еще и еще — рассекая поглубже, чтобы успело вылиться достаточное количество крови. Она густой темной струей потекла туда, где исчезла кровь Василисы. Спящий судорожно сглотнул — кровь пошла по пищеводу. Пока она не разложилась в желудке, нужно было действовать.

Нарисовал в воздухе знак огня, знак защиты, потом начал речитативом, нараспев читать заклинание. Оно было длинным, многосложным, с многочисленными взлетами и падениями высоты звука. Мой организм физически ощущал действие этого заклинания — по коже прошли мурашки, заледенели руки, но я продолжал и продолжал творить это черное колдовство. Надо ртом спящего возникло желтое свечение, распространившееся на грудь и живот, затем охватившее все его тело. Он напрягся, вздрогнул и застонал — непростое это дело, внедрять в голову человека безусловное подчинение кому-либо. Когда все закончится, этот человек будет безоговорочно подчиняться мне и Василисе, как робот, без сомнений и переживаний — что бы я ему ни приказал сделать. Мне было не по себе от такого, но… мы слишком загнаны в угол, дальше бежать уже некуда. И если я ничего не предприму — нам останется только повеситься, чтобы больше не мучиться.

Наконец, выкрикнув последнее слово, я закончил колдовство. Свечение с мужчины сошло, и внешне ничего не указывало на изменения. Но если память грифона меня не подводила — теперь он был полностью нам подчинен.

Вылечил Василису, бросив на нее заживляющее заклинание — моя рана затянулась сама по себе, так что вмешательства не требовалось. Затем вывел опера из состояния сна.

Мужчина открыл глаза, недоумевающее посмотрел по сторонам и спокойно спросил:

— Где мы?

— В горах.

— Помню, что ты на меня пикировал… больше ничего не помню. Ты — Василий Кольцов, телохранитель Василисы Гриньковой. И вы преступники. Я вас узнал — у меня абсолютная память. Ох, как голова болит… это ты меня сюда унес? Ну да, кто же еще… глупый вопрос.

— Что ты чувствуешь по отношению ко мне и к Василисе? — я сразу взял быка за рога. Нужно было убедиться, что заклинание подействовало.

— Хмм… любовь, как к брату… и к сестре… и желание сделать для вас что-то такое, что… в общем — удивительное ощущение, будто я знаю вас всю жизнь, и вы для меня самые близкие люди, ближе отца и матери! Чертовщина какая-то… рассудком я понимаю, что вы преступники, и вижу я вас первый раз в жизни. И вдруг на меня накатываются такие волны любви в ваш адрес, что аж душа поет! Колдовство? Конечно, колдовство. Попался. Вот черт! Но как хорошо…

— Встань. Сними с себя одежду.