Григорий Иванович Лангсдорф

Наконец, параллельно со всеми перечисленными исследованиями Лангсдорф трудился над капитальным описанием кругосветного путешествия. «Каждый наблюдатель, — писал он, определяя характер предлагаемой читателю книги, — имеет собственную точку зрения, с которой он видит новые предметы и судит о них, у него своя особая сфера, в которую он стремится включить все, что стоит в более тесной связи с его знаниями и интересами... Я старался выбрать все то, что мне казалось представляющим общий интерес — нравы и обычаи разных народов, их образ жизни, продукты стран и общую историю нашего путешествия».41 Работая над книгой, Лангсдорф, вероятно, поддерживал связи с Крузенштерном, который публиковал в это время свое известное трехтомное описание, а также с Блуменбахом. Крузенштерн и сам переписывался с Блуменбахом, рецензировавшим его труд.42

21 марта 1810 г. Лангсдорф сообщил Конференции Академии наук, что закончил первый том описания. В публикации книги за академический счет ему было отказано, но ученый получил разрешение напечатать ее за границей.43 В письме французскому географу Ж.-Д. Барбье-ди-Бокажу от 20 июня 1811 г. Крузенштерн узнавал о возможности опубликовать описание Лангс- дорфа во Франции.44 Появилось оно, однако, во Франк- фурте-на-Майне на немецком языке в 1812 г. Средства на издание были собраны по подписке. Два великолепно изданных тома размером в четвертую долю листа и объемом почти в 650 страниц были дополнены двумя альбомами, включающими 43 гравюры.45 17 июля 1812 г. Лангсдорф представил экземпляр своего труда в академическую библиотеку.46 Его первый том был посвящен Александру I, а второй — И. Ф. Крузенштерну.

«Замечания о путешествии вокруг света в 1803— 1807 гг.», как назвал Лангсдорф свою книгу, принесли ему вскоре мировую известность. Обилие нового 'материала, колоссальный и необычный по тем временам маршрут Лангсдорфа, его живое изложение виденного и пере¬

4*

51

думанного в пути, а также превосходные иллюстраций снискали этой книге многочисленных читателей. Она привлекала и сильной личностью автора — человека, отличавшегося большим мужеством и скромностью, добросовестного и деловитого наблюдателя, вдумчивого и -скрупулезного исследователя, противника внешних эффектов, считавшего, что «строгая любовь к правде является не преимуществом, а долгом всякого описателя путешествий».47

В основу труда Лангсдорфа были положены его путевые дневники. Однако перед нами не публикация этих дневников и не мемуары, а научное сочинение. Лангсдорф проделал громадную работу, сопоставляя материалы собственных наблюдений с данными своих предшественников. Он тщательно изучил труды У. Блига, И. Браама, Д. Ванкувера, Д. Вильсона, Д. Кука, Ж. Лабилардьера, Ж. Ф. Лаперуза, Г. Форстера, Э. А. Циммермана и многих других европейских ученых и путешественников. Обрабатывая свои материалы, касающиеся Русской Америки, Камчатки, Сибири, Лангсдорф сравнивал их: с сочинениями И. И. Биллингса, С. П. Крашенинникова, И. Ф. Крузенштерна, Г. Ф. Миллера, П. С. Далласа, Г. А. Сарычева, Г. В. Стеллера, И. Э. Фишера, А. К. Шторха. С японскими географическими трудами и картами, а также с некоторыми данными о языке айнов его познакомил выдающийся востоковед Г. Ю. Клапрот.

Труд Лангсдорфа внес более или менее крупный вклад в изучение почти всех районов мира, в которых побывал путешественник. Современный американский географ К. Вебб, анализируя книгу Лангсдорфа, справедливо отметил, что русский академик был одним из тех исследователей Бразилии, которые «открывали ... обширное тропическое царство с экзотическими ландшафтами, людьми, обычаями, флорой и фауной».48 Изучение Лангсдорфом жителей островов Нукухива и Гавайи открыло новую страницу в этнографическом исследовании Океании. «Этот труд, — писал Ф. Ратцель,— всегда называют в первом ряду среди огромной и весьма значительной литературы о путешествиях в Полинезию».49 Такая оценка объясняется не только разнообразием материалов, собранных путешественником, но и методами их изучения, представлявшими в то время значительный шаг вперед. Так, рас¬

52

сматривал обычай каннибализма на Нукухиве, он провел специальное сравнительно-этнографическое исследование: сопоставил услышанное на острове с данными о каннибалах у Геродота, Страбона, Плиния и других авторов, с известными ему сведениями о каннибализме в Африке, Бразилии, Мексике. Лангсдорф дал не только удивительно детальное и точное описание татуировки островитян, но и высказал свои соображения о том, как она влияет на потоотделение. Он записал около 400 слов и выражений нукухивцев, причем, услышав их из уст упоминавшегося выше француза Ж. Кабри, снабдил его переводы своими критическими замечаниями.50 Из материалов Лангсдорфа о жителях Нукухивы выдающийся советский этнограф Л. Я. Штернберг находил особенно ценным описание местных видов табу, а также записи музыки островитян, предоставленные путешественнику Тилезиу- сом.51