Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти

Погребальные обряды довольно оригинальны, в частностях же показывают много общего с похоронными обрядами малорусов. Тот, кто омывает тело умершего (не родственник, а посторонний), берет обручальное кольцо и мыло, служившее для омовения, себе. Лицо покойника покрывают домотканным полотном, а мужчине под голову или возле головы кладут шапку. При выносе тела, как и у малорусов, у ворот постилают кусок нового полотна аршина в 2–3 или ковер, через который должна пройти вся погребальная процессия. Этот ковер или полотно дарится кому-нибудь из бедняков. Опустив тело в могилу, передают через могилу бедному живую курицу, «с желанием душе умершего легкого к небу воспарения», как выражается священник Енакиевич, описавший погребальный обряд молдаван. На поминках по умершим, каждому обедающему дается калач со свечей и 2–3 ветками, украшенными сливами, яблоками, орехами, виноградом и т. п.; священнику же, кроме того, дается еще утиральник и наполненный вином деревянный сосуд с ветками, украшенными ягодами. Если нужно везти тело на кладбище, то непременно на двух парах волов, а не на лошадях; к рогам волов привязывают белые платки с вышитыми разноцветными узорами по углам. Есть указания, что везти умершего на кладбище нужно даже летом на санях; это – древний славянский обычай, сохранившийся еще у малорусов в Галиции. В сороковой день умерших поминают обедом. Заказывают новый стол, и весь столовый прибор покупают новый; приготовляют новый костюм и обувь. К обеду новый стол с яствами ставится поодаль. Приглашают молдаванина (а если покойник женщина, то молдаванку), которому предполагается подарить новый стол. Он облачается в новое платье. Священник служит панихиду, затем все присутствующие обедают, но к новому столу никто не садится. После обеда стол с яствами дарится тому, кто оделся в новое платье. При этом даритель трижды приподнимает угол стола и говорит: на этом свете тебе, а на том свете такому-то (называет имя покойника). Присутствующие берут стол и переносят его в дом получателя, где после краткого молебна и панихиды все участники переноса садятся за стол и угощаются тем, что на нем.

В память усопших строят на дорогах мосты (подуры) или выкапывают колодцы (фынтыны)».

Котовский, хотя и не был молдаванином по крови, внешне на них очень походил. Григорий Иванович был брахицефалом, т. е. короткоголовым человеком, у которого ширина головы близка к ее длине. Котовский носил длинные волосы и усы, но никогда не носил бороду, как настоящий молдаванин. И, конечно, до римского профиля ему было. Полысел он только на сибирской каторге, возможно, из-за недостатка витаминов и непривычно сурового климата, после чего начал брить голову. Одевался он по-молдавски (тогда, когда не приходилось прибегать к маскараду) – в кафтан, подпоясанный широким кожаным поясом (это была традиционная разбойничья одежда в Бессарабии еще с тех времен, когда за пояс обычно затыкали пару однозарядных кремневых пистолетов). Вот описание костюма Котовского во время одной из стычек с полицией: черный пиджак, барашковая шапка, сапоги, кожаный пояс, за который заткнуты два револьвера, тогда как третий атаман де ржал в руке. А вот насчет миролюбия, меланхолии и покорности, то эти качества молдаван на Котовского никак не распространялась. Он бы вполне мог жить если не беспечной жизнью бессарабского земледельца, то вполне зажиточная, хотя и не беззаботная жизнь управляющего крупным имением была ему гарантирована. И нельзя сказать, что Котовский был ленив или чурался труда. Но он не любил подчиняться, работать на кого-то. Поэтому и влекла его разбойничья жизнь, где он был сам себе атаман и никому не подчинялся, ни царю, ни губернатору, ни Богу, ни черту. В юности он наверняка видел и веселые молдавские свадьбы, и грустные, обращенные в языческую древность молдавские похороны. Хотя его отца наверняка похоронили по более скромному русскому обряду. Самому же Григорию Ивановичу устроили очень пышные государственные похороны. Не православные молдаванские, а вполне в языческом духе, когда набальзамированный труп новоявленного красного святого был торжественно водружен в новопостроенный мавзолей. А вот веселую молдавскую свадьбу отпраздновать Котовскому так и не довелось. Женился он далеко от Бессарабии, в разгар гражданской войны и на русской женщине, которая никогда не бывала в Бессарабии, и свадьба у них получилась более чем скромная, просто полуподпольная. Кстати сказать, памятуя рассказы о любвеобильности Григория Ивановича в молодые годы, трудно отделаться от мысли, что должна была быть у него зазноба и в Ганчештах, но выяснить мы это, вероятно, никогда не сможем. Первые пятнадцать лет после смерти Котовского его родное село было за границей, да и потом биографы не пытались искать в этом направлении, поскольку в советское время это не слишком приветствовались, да и вдова Котовского была жива. Ныне же такие поиски вряд ли имеют смысл, так как свидетелей уж точно не осталось.