Григорий Котовский. Загадка жизни и смерти

В начале 1902 года наш герой вновь вернулся к помещику Скоповскому, который за это время развелся с женой и, за устранением предмета раздора, готов был простить Котовского. Может быть, за него успел похлопотать незадолго до смерти влиятельный в губернии Манук-бей. Но Григорий Иванович щедро отблагодарил помещика за доброту. Он опять похитил 77 рублей денег, вырученных от продажи свиней, и сбежал. По версии, придуманной впоследствии Котовским, конфликт со Скоповским вышел из-за того, что помещик не хотел платить жалованье батракам, а помощник управляющего вступился за них. В ответ слуги помещика избили Григория Ивановича, связали его и бросили умирать в поле на февральском ветру, да он чудесным образом развязался. Очень это напоминает историю с украинским гетманом Мазепой в одноименной поэме Байрона. Там героя его враг – польский магнат вообще привязал к необъезженной лошади, правда, причиной столь суровой кары была ревность. Вероятно, к тому времени, когда Котовский сбежал от Скоповского, Григорий (Фейрит) Иванович Манук-бей, полный тезка и покровитель нашего героя, уже умер в Париже, завещав все свое огромное состояние на помощь Лазаревскому институту восточных языков в Москве и на другие благотворительные проекты. Интересно, что в советское время Лазаревский институт превратился в Московский Институт востоковедения А сын Григория Котовского Григорий Григорьевич стал востоковедом, доктором исторических наук, профессором, крупным специалист ом по истории Индии. После смерти своеого покровителя юный практикант, поняв, что университет в Германии ему больше не светит, решил пуститься во все тяжкие. Эх, если бы Манук-бей догадался бы оставить хотя бы малую толику состояния завещать своему крестнику, судьба Григория Котовского и история Юга России, возможно, сложились бы иначе.

Советский биограф Котовского Владимир Шмерлинг контаминировал два периода работы Котовского у Скоповского в один и нарисовал героико-романтическую картину их ссоры, ничего общего с действительностью не имеющую: «Как-то зимой Скоповский приехал в имение. Помещик был не в духе, вероятно, после большого проигрыша. Он ходил по имению и ко всему придирался. В казарме он застал отдыхающих рабочих.

– Я не потерплю у себя дармоедов! – рассвирепел Скоповский. Пинком ноги он поднял одного из лежавших, а когда тот вытянулся перед ним, схватил его за рубаху, начал трясти и бить хлыстом.

– Как вы смеете так обращаться с людьми?! – чуть заикаясь, заговорил Котовский.

Скоповский гневно посмотрел на Котовского (он не привык к возражениям), взмахнул хлыстом и ударил практиканта по щеке.

– Бунтовщик, ты будешь народ бунтовать?!

Удар помещичьего хлыста разъярил Котовского. Не помня себя, он схватил Скоповского, поднял его и с размаху выбросил в открытое окно. На Григория накинулись слуги помещика и начали избивать дубинками и плетками; одолев его, они связали Котовского и бросили в сарай. Потом к сараю подъехала подвода. Приказчик повез Котовского в степь. Григорий просил развязать ему руки и ноги, но приказчик не соглашался: барин приказал сбросить практиканта связанным, не доезжая верст пять до станции.

Приказчик выполнил приказание помещика. Оставленный в степи раздетым, без пальто, Котовский долго ползал по снегу, пока ему не удалось разорвать веревки. Он весь горел возмущением и обидой; он не ожидал такого дикого произвола, такой несправедливости. Он шел по степи и мысленно произносил слова клятвы: отомстить за все Скоповскому и другие помещикам-извергам.

Скоповский же не успокоился. После случившегося он долгое время ходил в кровоподтеках и пластырях. Горя местью, он сочинил донос на непокорного практиканта. Помещик обвинял Григория во всевозможных злоупотреблениях, а, главное, в том, что Котовский настраивал против него батраков».

Однако, если бы управляющий действительно побил помещика, да еще нанес бы ему ясно видимые телесные повреждения, то Скоповский прежде всего обвинил бы Котовского в побоях с нанесением телесных повреждений. За это Котовскому мог грозить реальный тюремный срок. Но помещик в своем заявлении указал только на кражу 77 рублей выручки от продажи свиней. Ни о побоях, ни о подстрекательстве крестьян к бунту он там не упоминал.

Другой советский биограф Котовского Геннадий Ананьев дает версию происшествия, приведшего к окончательному изгнанию Котовского из «Вали-Карбуны», несколько ближе к действительности, хотя и оснащает происшествие фантастическими деталями из рассказов самого Григория Ивановича. Ананьев так описывал происшествие со свиньями: