Григорий Орлов

«Что-то принесет мне этот день? – подумал Потемкин, вопросительно посмотрев в зеркало, как бы требуя ответа у своего собственного изображения. – Быть может, я сегодня стою при повороте всей своей жизни: или я поднимусь на недосягаемую высоту, или же буду идти по скучной, томительной, однообразной дороге… Но нет, этого не будет! – воскликнул он, и его глаза загорелись. – Этого не будет… Об этом говорит мне какой-то внутренний голос, который никогда не замолкал во мне на протяжении всех этих лет… Полных обманутых надежд! О, Екатерина! – грустно сказал он. – Я увидел над ее головой сияющий царский венец… Еще тогда, когда в первый раз увидел ее в Петропавловском соборе, молящейся за здравие императрицы Елизаветы Петровны. Да, уже тогда ярко горела видимая только мне корона на голове Екатерины, даже в то время, когда все пренебрегали ею… Я украсил своим темляком ее шпагу, когда она в первый раз императрицей появилась пред войсками… И каждый раз, как я видел ее, в моем сердце с новой силой вспыхивала любовь к ней, целый мир для меня в одном слове: «Екатерина»! Я был не в состоянии побороть эту любовь и не хочу победить ее».

– Нет! Нет! – воскликнул Потемкин, протягивая руку к своему изображению.

«Нет, я не хочу подавлять эту любовь, она должна привести меня к счастью, – задумчиво размышлял он, рисуя на зеркале свой вензель. – Если же этого не будет, то мне лучше погибнуть! Она меня любила, – мрачно сказал он. – Да, да!.. Я это знаю… Это подсказывало мне сердце… Но тогда стал на моей дороге Орлов! Это был каприз счастья… Я должен был потерять в игре, Орлов меня обыграл. Да это вполне понятно: он был страшен ей; ведь он мог тогда уничтожить все то, что создал своими же руками… Я должен был покориться… Шли годы – но ни намека, что она помнит меня… Я играл скучную роль при нашем посольстве в Стокгольме, рисковал своей жизнью на войне с турками, надеясь, что она меня вспомнит. Но все оказывалось напрасным… Забыла ли она меня?.. Нет! Как она могла забыть меня, если я постоянно думал только о ней? Нет, нет, этого не могло быть! Просто Екатерина не рисковала дать волю своим воспоминаниям. Как это ужасно, что женщина, которую я так горячо любил, когда она не имела власти, я еще сильнее люблю теперь, когда она стала царицей! Она склоняется, она трепещет пред его волей!.. Но ведь он был полезен во время переворота, теперь же – нет, он не в состоянии понять и оценить ее гордые замыслы и ее ум. Я же сумею сделать это… Я пойму Екатерину, я буду приводить в исполнение ее мысли, бесстрашно творить ее проекты! Так должно быть и это будет так!.. Моя судьба записана на звездах… Судьба привела меня сюда, и моя вина будет, если я не поверну ее сообразно книге звезд, в которую я верю. Орлов забыл меня или же чересчур уверен в своем могуществе, иначе он не допустил бы, чтобы я привел сюда эти полки. Но, клянусь Богом, он обманулся; он будет повержен, несмотря на всю свою уверенность и спокойствие… Он вынудил благодарность Екатерины, но теперь он уже более не необходим… Я вступлю с ним в борьбу, и увидим, так ли хорошо я читаю свою судьбу по книге звезд, насколько ясно раньше видел царскую корону на голове великой княгини Екатерины Алексеевны!»

Он еще раз посмотрел на себя в зеркало, и гордая радость вспыхнула в его глазах. Он натянул перчатки, нахлобучил на лоб измятую шляпу и, откинув занавес, заменявший дверь, вышел из палатки. К нему сейчас же подошел адъютант, рейткнехт подвел рыжего скакуна. Потемкин легко вскочил в седло и сказал:

– Следуйте за мной, господа!.. Я хочу еще раз посмотреть на наших солдат! Сегодняшний смотр не доставил нам чересчур много хлопот; раны и лохмотья наших геройских полков будут говорить сами за себя, и я уверен, что они будут императрице дороже всех остальных блестящих отрядов.

Офицеры вскочили на коней и последовали за генералом. Он был встречен радостными криками солдат, которые, несмотря на его строгость, любили Потемкина за то, что он делил с ними все трудности и тревоги военной жизни и был всегда первым там, где было всего опаснее. Они ценили его и за то, что он был высокомерен и горд только с высшим, а к низшим был всегда справедлив и добр, если только они исполняли свои обязанности.

Потемкин нашел большинство своих полков уже готовыми к выступлению. На самом крыле своего лагеря Потемкин подъехал к казачьему полку, который он привел с собою из Турции. Эти казаки участвовали в осаде Бендер. Теперь они были на конях и размечали линию постановки войск на месте парада.

Потемкин ласково ответил на их крик: «Здравия желаем, батюшка!», которым казаки приветствовали его, и уже намеревался ехать обратно к своей палатке, как вдруг на некотором расстоянии он увидел казака, который, воткнув пред собою в землю пику, обнял рукою шею лошади и весь, по-видимому, ушел в себя.

Потемкин нахмурился; он подъехал к казаку и воскликнул: