Григорий Распутин

«Первые догадки о том, что Царскую Семью компрометировали через двойника Григория Ефимовича, появились вскоре после убийства Старца. Одно из свидетельств тому – рассказ атамана Войска Донского графа Д. М. Граббе о том, как вскоре после убийства Распутина его „пригласил к завтраку известный князь Андронников, якобы обделывавший дела через Распутина. Войдя в столовую, Граббе был поражен, увидев в соседней комнате Распутина. Недалеко от стола стоял человек, похожий как две капли воды на Распутина. Андронников пытливо посмотрел на своего гостя. Граббе сделал вид, что вовсе не поражен. Человек постоял, постоял, вышел из комнаты и больше не появлялся“. Надо ли говорить, что подобный „двойник“ мог появляться при жизни Григория Ефимовича в любом „злачном“ месте, мог напиваться, скандалить, обнимать женщин, о чем составлялись ежедневные репортажи охочих до грязи газетчиков, мог выходить из подъезда дома на Гороховой и шествовать на квартиру к проститутке, о чем составлялись ежедневные рапорты агентов охранного отделения. Ю. А. Ден вспоминает с недоумением: „Доходило до того, что заявляли, будто бы Распутин развратничает в столице, в то время как на самом деле он находился в Сибири“».

Сама по себе идея наличия у Распутина двойника оказалась весьма продуктивной, ибо на двойника можно было списать все неугодное. Более того, если смотреть на вещи глубже, о «двойничестве» Распутина, то есть о двух его ликах еще до Татьяны Мироновой писали многие его современники: Шульгин, Жевахов, Гурко. Говорил об этом в наши дни и протоиерей Александр Шаргунов: «Дело не в том, что у Распутина были двойники, а в том, что он был двуликий. Самое ужасное – ложь, смешанная с правдой. На этом смешении построены все ереси, древние и новые. Хуже всего (об этом постоянно говорит слово Божие), когда человек называет себя верующим, а ведет себя как неверующий. Он был благочестив, но пал. И стал искать своему падению оправдание. Подводить под него своеобразное богословие: „Не согрешишь – не покаешься“».

Однако понимать двойственность Распутина буквально, как наличие двух Распутиных, один из которых грешил и пьянствовал, а другой молился и постился, никому из серьезных исследователей еще в голову не приходило. Нынешняя научная филологическая мысль до такого «открытия» дошла.

В двенадцатой главе этой книги речь шла о мемуаре Надежды Тэффи, описавшей две своих встречи с Распутиным (на которых был и Василий Розанов). Татьяна Миронова уверенно пишет о том, что писательница присутствовала на встрече не с Распутиным, но с его двойником, с «Распутиным», а организовал все это Манасевич-Мануйлов.

То же, как пишет исследовательница, произошло и в «Яре», где «гулял „двойник“ Распутина с подставной компанией, и все разыгрывалось по обыкновению: пьянство, приставания к дамам, упоминания о Царской Семье, хлыстовская пляска. И если бы полиция была вызвана тогда же – открылось бы, что Распутин – ненастоящий, и Анисья Решетникова, благочестивая купеческая вдова 76-ти лет, никогда не была в ресторане. А вот еврей-газетчик Семен Лазаревич Кугульский был личностью подлинной и скорее всего являлся антрепренером „оргии“. Это он постарался, чтобы дело о кутеже в „Яре“ попало в печать еще до расследования и обросло непристойными подробностями. Вслед за этим Государственная Дума подготовила запрос о событиях в ресторане „Яр“, потом не дала ему хода, намеренно распространяя вымысел, что Думе запрещено делать этот запрос, так как Царская Семья „боится правды“. И пошла-поехала злословить досужая чернь – пьяный, развратный мужик – любимец Царской Семьи!

Вот так, обдуманно и нагло, был введен в общество двойник Григория Ефимовича Распутина. И хотя поступки двойника, его слова, записки, сама внешность – длинный мясистый нос, жидкая бороденка, беспокойные, бегающие глаза – весьма отличались от благообразного облика Григория Ефимовича, но двойник настойчиво выдавался и, главное, охотно принимался за Молитвенника и Друга Царской Семьи <…>».

Справедливость требует признать, что копирайт этой версии принадлежит не современной исследовательнице, а хозяину «Яра» Судакову, который, как писал в своих мемуарах Джунковский, «желая избежать неприятностей и излишнего любопытства, стал уверять, что это не настоящий Распутин, а кто-то другой, кто нарочно себя им назвал. Когда, однако, это дошло до Распутина, то он уже стал доказывать, что он настоящий Распутин, и доказывал это самым циничным образом, перемешивая в фразах безобразные намеки на свои близкие отношения к самым высоким особам».

Но вернемся к размышлениям Татьяны Мироновой: