Григорий Распутин. Россия под гипнозом

«Не Царя и Царицу следует корить за то, что пышным ядовитым цветом расцвёл этот фатальный человек с необыкновенными жалящими светлыми глазами, – пыталась защитить Августейшую семью С. Палеолог, – а ту продажную челядь, которая в числе других окружала царский трон. Они, эти презренные люди, в своих своекорыстных видах всячески раздували значение «старца», тайно устраивали через него мелкие делишки и топили престиж Монарха, увлекая тем в пропасть величайшую в мире страну…»[59]

Трон оказался у опасной черты: Императорский двор стал ассоциироваться… с мужиком.

* * *

«Приметы Русского.[60]

Лет 35–40 – внешне среднего роста, среднего телосложения – тип русский – волосы на голове длинные, светло‐русые, борода лопатой с рыжим оттенком, усы средние, рыжеватые, лицо худощавое, глаза впалые. Одет: поповская бобровая шапка, бархатный верх, черное с коричневатым оттенком пальто с бобровым воротником, русские сапоги и высокие, с коричневой материей резиновые калоши»[61].

Из секретного донесения агента наблюдения.

Чем ближе к вершине пирамиды – тем сложнее удержаться; чем теснее у Трона – тем шире круг лиц, к которым повышенное внимание. И не факт, что особенный интерес будет со стороны друзей или завистников: вокруг Трона всегда толкутся толпы недовольных и врагов.

Поначалу к личности Распутина полиция и «охранка» относились спустя рукава, не обращая на него пристального внимания; а если и взирали, то как бы исподволь: полуграмотный мужик жандармов разве что раздражал, не более. Не прятал под рубахой наточенного тесака – и на том спасибо.[62]

Однако со временем ситуация стала требовать срочных мер. Распутин становился всё более заметен. Впервые наблюдение за «старцем» установили осенью 1910 года, в бытность министром внутренних дел Петра Столыпина; с января 1912-го за «Русским» уже ведётся постоянное наблюдение в течение дня и ночи. За «объектом» неотступно следила «наружка» – так называемые филеры, следовавшие за ним в рестораны, гостиницы, чиновничьи особняки, бани и даже в загородные поездки. Слежка проводилась и за многочисленными поклонницами «старца», которых насчитывалось десятки. Филеры сбивались с ног…

Всё изменилось в начале 1912 года, когда в феврале новым директором Департамента полиции был назначен Степан Белецкий, находившийся с Распутиным в дружеских отношениях. Теперь за «старцем» было приказано не наблюдать. Его следовало[63] охранять.

И это несмотря на то что газеты, выплачивая огромные штрафы, материалами о Распутине заваливали целые полосы. Причём центром борьбы со «старцем» оказалась Дума.

«Это был очень неосторожный шаг Государственной Думы, – вспоминал генерал Джунковский. – Первый раз законодательная палата затронула в своем запросе интимную сторону жизни царской семьи и этим невольно заронила в сердцах некоторых кругов России тень недоверия, неуважения к монарху. Надо удивляться, как Председатель Думы М. В. Родзянко, принадлежа к центру, не учел этого и не принял со своей стороны должных мер, чтобы предотвратить это нежелательное явление»[64].

Ничего удивительного, что вскоре поступил запрет размещать в прессе какие-либо компрометирующие материалы о царском фаворите. И сделано это было якобы по Высочайшему указанию (так оно и было). Теперь питерская «охранка» со штатом опытных филеров и агентов занималась тем, что охраняла жизнь и здоровье «г-на Распутина».

Директор Департамента полиции Степан Белецкий вспоминал по этому поводу буквально следующее: