Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Самая большая вещь, — пытался пояснить Зиновьев, — армия... Она имеет две стороны. Армия — ударное учреждение, лучшее учреждение. Мы ведь говорим: работайте по-военному в профсоюзах. Но в этой армии есть свои тылы, где язвы бюрократизма пустили глубокие корни...

Мы не забыли того, что даже Красная армия — наша гордость, наше основное орудие борьбы, даже она одним концом заразила партию некоторыми плохими сторонами... Мы указывали на то, что небольшая часть командующих верхов армии, в том числе и коммунистических, разлагается и, безусловно, вводит такие методы, которые ложатся пятном и на армию, и на коммунистов, и на советскую власть».

Так и не сказав ничего конкретного о бюрократизме в армии, Зиновьев перешел столь же расплывчато к проблемам в системе управления. «Бюрократизм заключается в том, — пытался он объяснить свою мысль, — что сама постройка у нас иногда чрезвычайно запутанная, неверная. Часто наши экономические органы и главки не построены так, как нужно,.. а это неизбежно влечет за собой бумажные горы, бумажную волокиту.

Бумажная волокита — с полбеды, но настоящий бюрократизм коренится в том, что мы в области административно-хозяйственной не все пригнали к месту, одно к другому. У нас много путаницы, много нелепого и слишком сложного». И как бы между прочим заявил, что «Главполитпуть, который состоит из наших же людей, делает ошибки». Тем намекнул и на «комиссаров», так как сотрудники этого органа называли себя комиссарами, подчинявшимися только Троцкому, и на проблему, поднятую еще на профсоюзной конференции — «не все пригнано к месту».

Пообещал: «Мы (ЦК — Ю. Ж. ) думаем на предстоящем съезде Советов борьбу с бюрократизмом так поставить, что дело пойдет не о сокращении числа бумаг, а чтобы основные приводные ремни (профсоюзы — Ю. Ж. ) поставить на место. Это будет серьезная, деловая борьба с бюрократизмом».

Завершил же Зиновьев доклад классическим приемом опытного оратора — вернулся к тому, с чего начал, но уже в иной тональности — дидактической.

«Не трудно, — теперь свободно говорил он, — быть коммунистом, когда все идет гладко, идет по накатанным рельсам, когда полная демократия и так далее. Трудно сейчас, когда ждет иногда не только внешняя обстановка, но есть и внутри такая, что на первый взгляд отталкивает и трудно удержаться. Что делать, надо группировку менять, наши ряды расчленять. Это легко сделать, но это приведет к губительным результатам в рядах нашей партии».

И вновь обратился к аудитории с вопросом: как лечить это зло? Однако на этот раз дал иной ответ, нежели прежде.

«Всероссийская конференция, — заявил он, — в сентябре наметила 21 пункт практических мер. Некоторые меры мы стали проводить в жизнь». Напомнил о них. О создании контрольных комиссий — центральной и губернских, предложив компартии Украины сделать то же... О свободе критики, издании дискуссионного листка. О предполагаемом создании «комиссии для борьбы с тем недовольством внутри партии, которое иногда принимает большие размеры». И еще об одном, о котором прежде речи не было — «У нас часто, когда передвигают одного человека из центра, с ним снимается целое гнездо, 25-30 человек... Это манера буржуазная, с которой мы должны бороться, и должны ее искоренить».

Вторым предложением, высказанным Зиновьевым на партконференции в Харькове, стало внушение — почему для Украины не подходит та «новая линия, которую мы (ЦК — Ю. Ж. ) назвали возрождением рабоче-крестьянской демократии внутри нашей партии, ослаблением централизма».

«Вы лежите на большой дороге, — втолковывал он и без того хорошо известное делегатам, — и если захочет вцепиться в горло Антанта, она сделает это через Черное море. То же самое и с поляками... Как ни тяжело людям сознавать, что придется, может быть, еще воевать — война вам осточертела, но общие условия остаются, а раз война, значит, военный режим, из этого не выскочишь... Но у вас еще плюс петлюровщина и махновщина, этого не надо забывать... Эти болезни не решаются силой оружия, это надо изжить».

Не ограничился только такими предложениями. «Третье условие, — добавил Зиновьев, — внутри нас самих, внутри нашей партии на Украине. Глупо нам теперь обижаться на то, что мы приняли в наши ряды боротьбистов, лучших меньшевиков, бундовцев. Не нужно прятать голову под крыло и не видеть, что партия на Украине пестрая, неоднородная. Иногда имеет меньше сил сопротивления».

И заключил речь Зиновьев весьма пессимистично. «То обстоятельство, — произнес он, — что у вас такая разнородная, пестрая партия — это результат исторических условий на Украине. Это не облегчает, а затрудняет положение. Здесь трудно будет проводить последовательно рабочую демократию и здесь придется идти с осторожностью.

Ядро вашей партийной организации должно сознательно сказать, что на Украине есть целый ряд обстоятельств, которые неблагоприятны для быстрой перемены курса (выделено мной — Ю. Ж. ). Мы должны этот курс менять с особой осторожностью»²²¹.