Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции

«Независимо от судеб германской пролетарской революции, с точки зрения правильного понятия ближайших национальных и хозяйственных интересов вашей страны, если хотите бороться против издевательств Антанты, вам ничего не осталось, как искать сближения с первой рабочей страной, которая не может не поддерживать те страны, которые сейчас находятся в такой рабской зависимости от международного империализма».

Отсюда Зиновьев перешел к прогнозу на будущее. Отметил, ссылаясь на Ленина: «Кончается первый тур войн, через некоторое количество лет начнется второй. Через сколько — предвидеть нельзя, но что он будет — это ясно... Наша стратегия будет проста. Мы должны быть готовы к худшему, готовы ко всему, но мы должны, вместе с тем, всячески оттягивать тот момент, когда нас заставят активно вмешаться в новую европейскую драку... Наша стратегия будет проста: если придется вмешаться, то как можно позднее».

Только затем обратился к самой насущной проблеме страны — к экономике. В который раз повторил, опять же ссылаясь на Ленина: «НЭП был и остается системой государственного капитализма, проводимой, прежде всего, для того, чтобы установить смычку между пролетариатом и крестьянством». И перешел к характеристике отраслей народного хозяйства. Вынужден был констатировать все еще сохранявшееся трудное положение. По сравнению с довоенным 1913 годом, сказал Зиновьев, в стране собрано только три четверти урожая, произведена четвертая часть промышленной продукции, внешняя торговля дала 14% прежней, производительность труда составляет 60%, заработная плата — 50%.

Тем не менее, оптимистически подвел итоги, уже сделанные в статье «Наши задачи». «Нужно, — отметил Зиновьев, — не иметь никакого ощущения России, чтобы не видеть, что она выздоравливает, что она все же могучая страна, что она становится на ноги, что мы через самое трудное время как будто прошли». Но подтвердил свои слова весьма своеобразными показателями. Не в абсолютных цифрах, а сопоставлением данных по двум кварталам апреля — июня и октября — декабря 1922 года. В них и обнаружил столь требуемый в докладе рост: выплавка чугуна увеличилась на 39 %, стали — на 29 %, прокат — на 22 %. Так Зиновьев ушел от наиболее существенного. От оценки: так много сделано или мало? Каковы вообще реальные возможности промышленности в ближайшие годы, на какие показатели следует ориентироваться, должно ли государство помогать ей, а если и должно, то как?

Зиновьев почему-то решил загодя поставить под сомнение приведенные цифры. «В наших официальных отчетах, — разъяснил он, — откуда я заимствую все эти данные, слишком много официального оптимизма». Запутал тем и делегатов, слушавших его, и будущих читателей доклада в газетах.

Столь же поверхностно подошел Зиновьев и к проблемам сельского хозяйства. Свел их к проведению землеустройства, которое, как оказалось, завершилось — через пять лет после принятия декрета о земле! — только в 44 губерниях из 97 существовавших в тот год в СССР, свел к оценке величины возможного в наступившем году продналога. К необходимости срочно поднять цены на хлеб, которые с неимоверным трудом только что искусственно понизили. А еще — и к национальному вопросу.

Зиновьев заметил, что тот «не имеет большого значения для Великороссии, но он имеет громадное значение для крестьянского населения на Украине и в целом ряде других союзных республик». Потому и выдвинул лозунг: «Ни малейших уступок великодержавной точке зрения... Мы должны активно помогать тем нациям, которые до сих пор были угнетенными и загнанными». Правда, не пояснил, что же означает «помогать», в чем же должна заключаться такая «помощь», кому ее следует оказывать — крестьянам или народам.

Практически обошел Зиновьев вопросы финансовой политики, ключевые для экономики. Более чем актуальные из-за того, что денежная реформа, проводимая Сокольниковым, пока не дала положительных результатов. Докладчик ограничился признанием и без того очевидного: для наполнения бюджета следует использовать не эмиссию, хотя и несколько снизившуюся за последнее время, а налоги.

Получалось так, что весьма своеобразный, даже уклончивый подход к наиважнейшим проблемам народного хозяйства вел к одному. К оправданиям любым способом избранного 10-м съездом партии курса. К продолжению НЭПа, хотя тот и не оправдал возлагавшихся на него надежд. Так и не вывел страну из затяжного кризиса. Не привел тут же, как надеялись, к стабилизации, вслед за которой должен был последовать бурный рост.

Зиновьев вряд ли забыл предельно осторожно написанное им в статье «Наши задачи»: «Мы, коммунисты, уверены, что мы идем через НЭП к полной победе социализма... За год этот вопрос не решить. Он решается лет за десять. Но направление, в котором намечено его разрешение, определяется как раз теперь». И понимал — своим докладом вряд ли убедит в том делегатов съезда, вселит в них оптимизм и уверенность в правильности избранного пути, почему и прибег к словесной эквилибристике.